— Да, Жорж. Я все понимаю. Мне тоже было так трудно…
Все сели в машины, Игорь не мог насмотреться на улицы Ленинграда.
Вот и порт. От красного здания, в котором помещалось пароходство, осталась только половина. Правое крыло разрушено. Торчат исковерканные балки, крыша провалилась, вместо задней стены — груда кирпичей. Кто работал здесь во время бомбежки?
Машины проехали главные ворота. Пусто и тихо в порту. У семнадцатого причала стояло нарядное пассажирское судно. Казалось, что пароход уходит в рейс. Морякам предоставили на нем каюты первого класса.
В курительном салоне собрались почти все моряки. Говорил Королев:
— Вы, товарищи, теперь отдыхайте. Поживете с недельку на этом судне, пройдете медицинскую комиссию. Решим, кому из вас нужно лечение или курорт. А остальные… Что же делать, работать придется. Отпусков не дам.
— Работать? Плавать пойдем, Максим Иванович? — радостно переспросил начальника пароходства Микешин.
— Ну а куда ж больше? Плавать, конечно. Флот принимать нужно. А тебе что — дома хотелось посидеть?
— Я уж не знаю, что мне больше хочется: дома посидеть или на судно идти, — улыбнулся Игорь. — И то и другое как сказка. Никак не могу еще поверить, что мы вернулись.
Королев вкратце рассказал о предстоящих делах пароходства и отпустил всех к родным.
Когда Микешин вошел к себе в каюту, Юрка бросился к нему навстречу:
— Папа, как ты долго! Прямо невозможно было тебя ждать. Можно мне посмотреть пароход?
— Пойди посмотри, сынок, только не задерживайся.
— И не упади в воду, — добавила Женя.
Юрка убежал, Игорь обнял жену. Так они сидели, счастливые оттого, что вновь обрели друг друга, и молчали. Нужно было сказать многое, но говорить не хотелось.
Игорь думал о том, что его мечты сбываются. Скоро он снова пойдет плавать, наяву услышит грохот якорного каната, звук судового свистка, вдохнет солоноватый запах моря… А может быть, это опять сон? Ведь еще совсем недавно шею больно резал веревочный хомут, а сзади толкал прикладом Шульц…
Микешин вздрогнул.
— Очень соскучилась? — спросил он Женю.
Она ничего не ответила… Игорь почувствовал на своей щеке слезу, упавшую с Жениных ресниц…
Он достал из кармана коричневую записную книжку:
— Это единственный подарок, который я могу сделать тебе за четыре года. Здесь моя жизнь и моя любовь к тебе. Ты почитай ее когда-нибудь…
Поздно вечером Игорь вышел покурить на палубу. Наступала светлая ленинградская ночь. В порту зажглись огни. Ветер совсем затих. Вода Морского канала потемнела и стала гладкой, как стекло. С Невы доносились гудки буксиров. Микешин курил и вдыхал прохладный воздух родного города.