Жизнь начиналась снова…
7
Незнакомый подполковник, приехавший из Германии, разыскал Горностаева и передал ему записку от замполита «Днепра» Зубова. Он писал:
«Дорогой Павел Дмитриевич! Я надеюсь, что вы живы и мое письмо попадет к вам. Пишу вам из госпиталя во Львове, где нас заботливо «приводят в порядок» после Маутхаузена. Что там мы пережили, описывать не стану. Страшно вспомнить. Расскажу при встрече. Осталось нас в живых из шести трое: Каминский, Уськов и я. Остальные погибли в марте при американской бомбежке города. Американцы бомбили, а эсэсовцы расстреливали под эту марку.
Мы, наверное, тоже погибли бы, да в это время были на работе в каменоломнях. Состояние наше пока неважное. Очень слабы. Подполковник, который должен передать вам это письмо, обещал зайти к моим. На всякий случай очень прошу вас сделать то же. Пусть не беспокоятся. Скоро увидимся. Большой привет всем нашим. До свидания».
Микешин, услышав о гибели товарищей, долго сидел, уставившись в одну точку.
Чумаков погиб. Игорь вспоминал годы, проведенные в Риксбурге. Он видел живые глаза Константина Илларионовича, улыбку, слышал его негромкий спокойный голос: «Ничего, ребята. Еще поплаваем. Отпразднуем нашу победу в лучшем ленинградском ресторане». Он ни минуты не сомневался, что так будет. Верил и в других вселял эту веру. Настоящий коммунист. Нет Ларионыча! Не скажет он больше: «Эх, Игорь, Игорь! Ну чего ты мне наговорил? Думать надо. Вот слушай…»
Спустя четыре дня Микешин с женой и сыном уехал на две недели в пароходский дом отдыха.
8
В кабинет Максима Ивановича Королева, держа в руках объемистую папку, вошел начальник отдела кадров, маленький человек с узким лбом, бесцветными глазами, одетый в синие галифе и зеленый китель.
— Прошу разрешения! — по-военному сказал он и, не дожидаясь ответа, сел в кресло.
— Что у вас, Борис Васильевич? — спросил Королев.
— Вы отдали распоряжение, Максим Иванович, этих… ну, что приехали из Германии… — нервно начал начальник отдела кадров, — посылать их на суда. Так?
Королев кивнул головой.
— Мне кажется, Максим Иванович, что этого нельзя делать. Я категорически буду возражать и ответственность за них нести не хочу. Надо согласовать…
Королев с сожалением посмотрел на человека, почти утонувшего в кресле, и холодно проговорил:
— Успокойтесь, Борис Васильевич. Ответственность за свои распоряжения несу я. Кроме того, «этих», как вы изволили выразиться, я знаю много-много лет. С некоторыми из них я плавал. Другие выросли на моих глазах. А сейчас, что тоже очень важно, нам нужно принимать флот. Трофейный, репарационный…