— Да что вы привязались? Подумаешь — узел! Ерунда какая, — старался замять разговор Сахотин.
— А что тогда не ерунда? — вспылил Коробов. — Ежедневные прогулки по Невскому, хвастовство перед товарищами, презрительное отношение к учебе? А море, наша морская специальность для тебя тоже ерунда?
— Не преувеличивай, пожалуйста. Я этого не говорил, — защищался Сахотин.
И вдруг я почувствовал все его ничтожество; внешний блеск, морские словечки, модная матросская одежда, — как все это ненужно, глупо и пошло! Неужели он на самом деле ничего не знает? Не только в классе, но и на практике? Нет, не может быть.
В работе прошел весь день. Вечером я разыскал Виктора, приятеля Сахотина, и спросил:
— Скажи, ты Сахотина хорошо знаешь?
— Кто его не знает из херсонцев! Все знают. Личность известная.
— Учились вместе?
— Учились один год. Потом его за неуспеваемость выгнали со второго курса. Он перешел в Одесский техникум. Там проучился год, и оттуда выгнали. Теперь надо ожидать, что и от вас выгонят.
— Да, учится он неважно. Но, знаешь, может быть, он практик, плавал много, поэтому ему учиться труднее, чем нам? — ухватился я за последнюю надежду.
— Кто плавал много? Сахотин? Никогда он не плавал, кроме как у своего дядюшки на пароходе пассажиром. Между Одессой и Батумом.
— Он рассказывал…
— Он много и нам рассказывал. Враль и любитель пустить пыль в глаза. Но действует только на слабонервных, — засмеялся Виктор.
Для меня это был удар. Это я оказался слабонервным! Роман прав. И как я не разглядел сразу этого парня? Такой тип влиял на меня! Нечего сказать.
— Ну ладно, спасибо. Я пойду.
— За что спасибо-то? За информацию? Да ты не думай, что это что-нибудь личное, нет. Ты любого спроси.
3
Дня через два приехали архангельцы. Теперь все были в сборе. В этот же день вечером мы устроили организационное собрание. Председателем выбрали Костю Пантелеева, секретарем — Коробова. На собрание пришел и парторг — старший помощник капитана. Первое слово предоставили ему.
Он рассказал, что кроме повседневной учебы на борту «Товарища» кипит общественная жизнь, развиваются самодеятельность, спорт, устраиваются экскурсии в портах, куда заходит «Товарищ». Для еще более успешного проведения этих мероприятий нам надо было выбрать бюро. Провели выборы. Секретарем единогласно был утвержден Костя Пантелеев. Коробова выдвинули на культмассовую работу.
Встал Чубренок и сказал:
— Предлагаю Микешина в спортивный сектор.
— Отводов нет? — спросил председатель.
— Нет! Нет!
— Тогда перейдем к голосованию.
— Стойте, — неожиданно встал я. — Участвовать в спортивных соревнованиях буду, а вот в бюро заседать не хочу. Этим делом пусть занимается кто-нибудь другой.