– Тогда мы все умрем от обжорства! – мрачно напророчествовал Шрам, хотя я отлично видел, что он не против такого варианта героической кончины.
Дом в Пероне я приобрел еще во время прошлого визита. Я мог бы купить дворец на целую гору, но получилось иначе. Этот маленький уютный двухэтажный особняк я присмотрел случайно, когда мы со Шрамом изображали из себя горных козлов, бегая по городу в поисках загулявшего главного архитектора. Я мог бы купить весь этот город… Но не этот дом…
В особняке проживала старая бабушка. Ну это она по любым другим стандартам была старой бабушкой, а по перонским восемьдесят – это третья юность. Человек только жить начинает. Однажды я слышал, что в Японии директором корпорации не может стать человек, не достигший восьмидесяти. Дескать, только после восьмидесяти человек не подвластен юношеской горячности, так что ему можно доверить такое ответственное дело, как управление корпорацией… Не знаю, не знаю.
Мне кажется, что перонские бабушки игриво посмеялись бы в лицо тому, кто это скажет. Но наша конкретная бабушка явно имела среди предков несколько поколений индейских вождей, так что об игривости знала одно – ей тут не место. С непроницаемым лицом, словно вырезанным из мореного дуба, она наотрез отказалась продавать свой дом за любые деньги. Совершенно любые. Хотя предлагал я ей стоимость всего района. Сначала она наотрез отказалась продавать свой дом, а потом вдруг заявила, что вполне может нам его сдавать, с тем чтобы потом он перешел в нашу собственность. Наследников у бабушки не было. Сдавать при одном условии – она сама будет присматривать за домом и декоративным каменным вертикальным садом – дом представлял собой лесенку, пристроенную к скале. Первый этаж выходил на дорогу, а второй как бы стоял на первом, но и на скале, которая подпирала дом сбоку. На этой скале в художественном беспорядке росли совершенно удивительные дикие цветы, которые хоть и не могут потягаться со своими благородными коллегами величиной соцветий, но все же несут в себе удивительную природную легкость, которую не под силу скопировать человеку. Как за таким чудом можно было ухаживать – ума не приложу. Разве что научиться летать. Но у меня и в мыслях не было сомневаться в правдивости старушки. Я не самоубийца.
Я посмотрел на домик, посмотрел на высящиеся на заднем плане дворцы… и согласился. У бабушки, судя по всему, мое согласие вопроса не вызывало. Вот так мы и обзавелись жильем в Пероне. Бывают такие вещи – красивые, солидные, дорогие… И неудобные. Вот смотришь, например, на такое кресло – ну всем хорошо. Дорогая обивка, эргономичный дизайн, широкие подлокотники… Ну всем хорошо… А сидеть неудобно. А бывает – наоборот. Вроде и ветхое, вроде и старое, вроде и вот-вот развалится, а ни на какой трон не променяешь. А потому что удобно. В жизни иногда наступает такая полоса, когда социальным статусом уже можно пренебречь в пользу комфорта собственной задницы. Не у всех и не всегда, но так бывает. Наш новый дом можно было как раз сравнить со старым, протертым, но очень уютным креслом. Внутри он был таким же, как и снаружи – небогатым, старым, но уютным. И еще – очень чистым. Везет мне на поборников чистоты, хотя я сам чистюлей никогда не был. Да и на бабушек, попирающих основы мироздания.