Глава 1
"Кто ходит в гости по утрам, тот обычно бесит всех, к кому заявляется".
Народная примета.
К важному визиту я, разумеется, отнесся со всей присущей нашей профессии ответственностью. Первым делом, конечно, смыл с лица грязевую маску, при виде которой сам, едва взглянув в зеркало, чуть не шарахнулся прочь. Правда, вовремя вспомнил, что перед сном добавил туда, помимо болотного ила, несколько капелек желчи полноценного умертвия. Поэтому ядовито-зеленая морда, появившаяся на миг в тревожно дрогнувшем отражении, свидетельствовала, скорее, о благополучно прошедшей реакции, чем о неудачном эксперименте.
Убедившись, что морда действительно моя, я успокоился и, наскоро смыв с себя это зеленое безобразие, старательно натер кожу настоем из игольчатых слизней, чтобы приобрела благородную и чуть больше, чем аристократическую, бледность. Сверху присыпал пудрой, чтобы скрыть остатки неприятной зеленцы. Затем тщательно подвел глаза угольком. Заложил под нижнее веко толику раздражающей мази и, дождавшись, пока жжение в глазах станет нестерпимым, аккуратно капнул нейтрализующим раствором. После чего убедился, что белки благополучно покраснели, и довольно кивнул: то, что надо.
Закончив с глазами, я так же старательно вымазал губы свиным жиром, смешанным с мельчайшей пылью кровавого камня. Обновил зигзагообразный шрам на правой половине лба. Причесался... ну, в смысле, плюнул на рукав и тщательно отполировал живописную лысину на макушке. Затем снял халат и какое-то время внимательно изучал свои болезненно худые руки, на которых вплоть до самых пальцев виднелся умопомрачительно сложный рисунок из тонюсеньких вен. Признаться, особенно ими горжусь, потому что каждый раз, глядя на это синеватое великолепие, неизменно вспоминаю чудесные полотна легендарного мастера Пукассу, чьи работы и по сей день украшают главный холл столичной ратуши.
При виде моей фигуры старое зеркало, с нешуточным боем добытое у прежнего владельца, истерично всхлипнуло и мелко задрожало. Изображение тут же пошло рябью, исказив и без того не самые выдающиеся черты моего лица. Хотя нет... почему же не выдающиеся? Орлиный нос (забудем о том, что он здорово искривлен) выдавался вперед даже очень. И надбровные дуги не подкачали. Шейка тонковата, конечно, да и впалая грудь не блещет мускулатурой, но я никогда не гнался за размерами. При моей работе это совсем необязательно и нередко даже мешает. Зато живот всегда по-боевому торчит вперед, а потом довольно плавно и даже гармонично переходит в узкие бедра, выделяющиеся в своей верхней части не только куцей растительностью, но и вызывающе торчащими гребнями тазовых костей.