—Послушай, неужели обязательно выворачивать себя наизнанку, демонстрировать кишки? Это так необходимо?
—Нет.
—Мы не обязаны знать друг о друге все до мелочей, черт возьми.
—Нет, не обязаны. — Лейла принялась ставить нежные зеленые стебли в воду, по одному.
—Мне приснился кошмар. Страшные сны мне снятся с самого детства, насколько я помню. Нам всем снятся.
—Знаю.
—Это такой способ развязать мне язык? Соглашаться со всем, что я говорю?
—Это способ держать себя в руках и не послать тебя подальше.
—Я не хочу ссориться.
—Как бы не так. Именно этого ты и хочешь — но не получишь. Не заслужил.
—Господи Иисусе! — Он вихрем пронесся по маленькой комнате, в приступе ярости ударил кулаком по шкафчику. — Она умерла. Карли умерла. Я ее не спас, и она умерла.
Лейла оторвала взгляд от солнечных цветов в ярко-синей вазе.
—Я тебе сочувствую, Фокс.
—Не надо. — Он прижал пальцы к глазам. — Помолчи.
—Не расстраиваться из-за того, что ты потерял человека, который для тебя так много значил? Спокойно смотреть на твои страдания? Чего ты от меня хочешь?
—В данный момент я сам не знаю. — Он опустил руки. — Мы познакомились весной, когда мне еще не исполнилось двадцати трех. Я учился в Нью-Йорке, на юридическом факультете. Она — на медицинском. Хотела работать в неотложной медицине. Познакомились на вечеринке. Стали встречаться. Время от времени. Сначала нерегулярно. Оба были очень заняты, учились. На летних каникулах она осталась в Нью-Йорке, а я уехал домой. Несколько раз приезжал к ней, потому что дело принимало серьезный оборот.
Фокс сел за кухонный стол. Лейла открыла холодильник, но достала из него не колу, а две бутылки воды для него и для себя.
—Осенью мы стали жить вместе. Дрянная квартирка — только такую могут себе позволить студенты в Нью-Йорке. Но нам нравилось. Ей нравилось, — поправил себя Фокс. — В Нью-Йорке я всегда чувствовал себя немного не в своей тарелке, нервничал. Но ей нравилось там, а значит, и мне, потому что я ее любил. Я ее любил, Лейла.
—Знаю. Поняла по твоему голосу.
—Мы строили планы. Долговременные, роскошные планы — сама понимаешь. Я не рассказывал ей о Холлоу и о том, что за этим кроется. Убеждал себя, что во время последней Седьмицы мы остановили безумие. Все закончилось, и рассказывать нет нужды. Хотя подозревал, что это неправда. А когда сны вернулись, окончательно убедился. Потом позвонил Кэл. До окончания семестра оставалось несколько недель, я работал секретарем в суде. У меня была Карли. Но я должен был вернуться. Поэтому я солгал ей, придумал фальшивый предлог. Неотложные семейные дела.