Мы еще пригубили коньяка. Посчитав, что вступительная часть прошла благополучно, Познанский приготовился задать мне очередной вопрос. Но я остановил его жестом, сказав, - Михаил Игнатьевич, давайте с вами сразу договоримся. Я о вас знаю почти все, вы обо мне - почти ничего. Кто мы такие и что мы из себя представляем - есть величайшая тайна Российского государства. Вы сами видели - с чьего ведома и по чьему поручению организована эта экспедиция. Если по прибытии в Питер Государь решит, что вы и дальше будете работать с нами, тогда мы раскроем перед вам весь расклад. Но не как иначе, ибо даже моя начальница - полковник Антонова - здесь не властна. А пока, давайте будем пить этот чудесный коньяк, слушать стук колес и любоваться чудесными видами Квантуна.
Услышав от меня такое, Познанский слегка опешил, но быстро справился со своей растерянностью, переведя все в шутку. Буркнув себе под нос, - я так и знал, - он набулькал еще по стопке коньяку, и шутливо погрозив мне пальцем, пригубил немного «Шустовского».
- Ох, и интересный вы человек, Александр Васильевич! - сказал он мне, - все вы знаете, везде побывали… А что вам на самом деле обо мне известно?
- «Ах ты так!» - Я посмотрел на улыбающуюся простецкую рожу жандарма, и мне вдруг захотелось поставить его на место. - Озорство наверное? - Седина в бороду, и бес - сами понимаете, куда. Прокашлявшись, и закатив глаз к потолку вагона, я начал замогильным голосом:
- Познанский Михаил Игнатьевич, происхождение вашей семьи из дворян Полтавской губернии. Родились вы в 1871 году в Нижнем Новгороде, окончили там же Аракчеевский кадетский корпус, а потом продолжили обучение в Константиновском артиллерийском училище, откуда вышли с чином подпоручика. Потом была служба в 40-м пехотном Колыванском полку. В 1901 году вы перешли на службу в Корпус жандармов. По всей видимости, вы решили пойти по стопам своего батюшки, который в Нижнем был начальником губернского жандармского управления. В декабре 1902 года вы получили чин ротмистра…
Опустив глаза, я посмотрел на Познанского… Он сидел с окаменевшим напряженным лицом, от простецкого и беспечного вида у него не осталось и следа… Поняв, что дальше его дожимать не стоит, я налил и ему и себе по стопке коньяка. Схватив ее со стола, Михаил Игнатьевич одним махом выпил, после чего нехорошо посмотрел на меня.
- Милостивый государь, я не знаю, кто вы и откуда прибыли, но могу только сказать, что вы очень опасны, и я пренепременно доложу об этом своему начальству, - сказал он мне звенящим от напряжения голосом.