- С тобой? - спросил кузнец. Я кивнул головой.
- Сержант государственной безопасности Пургас Елизавета Дмитриевна, - представилась моя спутница.
- И документы имеешь? - Пошурудив в углях спросил кузнец.
- Есть и документы. А зачем они вам?
- Да так. Мало ли. Не было б документов, значит сковать чего надо, а раз есть - поговорить. Вот и весь интерес. Люди меня Лоло зовут.
Пока шла пикировка с документами и цыганской логикой, я достал из вещмешка бумажный пакет и положил его на свободную полку:
- Изюм, сахар. Праздник скоро, седьмое ноября. Детей савияко угостишь. Я во дворе постою.
Лиза беседовала с кузнецом минут двадцать. Запротоколировала рассказ о коммерческих успехах Натана Соломоновича, после чего дождалась оттиска измазанного в саже большого пальца руки на листе бумаги и вышла ко мне.
- Он передал печатную машинку какой-то Рузе Тумашевич, так как она сильно в ней нуждалась. Ничего не понимаю, интеллигент, коммунист с дореволюционным стажем бежит как последний трус, а безграмотный цыган, я вообще думала, что они только петь и воровать умеют, рискует своим сыном, отправляя его за семьдесят вёрст от дома.
- Просто один из них - настоящий советский человек, - ответил я, и вспомнил ненастоящих, тех, что были в Беловежской пуще.
За это время кто-то предупредил Савелия Силантьевича, что к кузнецу пришли два человека с оружием и он со своей "дружиной" не замедлил появиться. Окружив кузню, Савелий послал младшего из братьев Илью на разведку, а сам с Семёном и Прокопом устроились в лесу, взяв на прицел вход со двора. Узнав меня, Илья поправил винтовку, опустив дуло к земле и махнул рукой остальным.
- Знакомьтесь, Лиза. Это командир партизанского отряда номер один Хиславичского района Савелий Силантьевич с группой товарищей. Повязка для конспирации.
Лиза представилась по всей форме, пожав руку товарищам в добротных овчинных тулупах, подпоясанных офицерскими ремнями с кобурами, серыми, как и у неё, валенками с галошами, и странными белыми повязками на рукавах с надписью по-немецки "Heimwehr" (самозащита). Остановив свой взгляд на Савелии, она вздрогнула. Он был выше среднего роста и видимо, чуть старше средних лет, во всяком случае, стариком назвать его было нельзя даже на первый, весьма мимолётный взгляд. Хотя и седина и глубокие морщины на лбу, и усталые глаза выдавали огромный жизненный опыт, но было в нём что-то молодецкое, задорное, искра была. Он без видимого интереса измерил её взглядом с ног до головы и, пройдя мимо, подмигнул мне, мол, поговорить надо. Лиза снова почувствовала себя не в своей тарелке.