- Спасибо вам Савелий Силантьевич за чай, - Лиза поднялась из-за стола, - пора. Мне ещё с одним человеком побеседовать надо.
- С младшим лейтенантом?
- Что мне вам рассказывать, коли вы всё знаете, - улыбнулась Лиза.
До усадьбы мы добрались без приключений. Елизавета засела составлять шифрограмму, а я вызвал Савченкова к себе в кабинет к четырнадцати часам, и спустился в полуподвал. До седьмого ноября оставались считанные дни, и надо было разработать план операции, но оставались два вопроса, которые необходимо было прояснить как можно скорее. Первый касался группы диверсантов, и пока о них ничего не было известно, можно было только разрабатывать намётки, а второй о проявленном любопытстве Соколовского. И если по диверсантам приходилось просто ждать, от нас ничего не зависело, то по действиям бойца было много неясного. Вход в подземелье замаскирован очень хорошо. Если не знать, что искать, то найти практически невозможно. Случайности здесь место не имели, да и выходить за пределы забора людям Савченкова не разрешалось. Что заставило паренька из Конотопа пойти на нарушение приказа? Однако Соколовский привёл своего командира, дабы показать находку. Если бы он был агентом, стал бы он так светиться? Чем дальше думаешь об этом, тем больше вопросов возникает. Пришлось просмотреть запись камеры за последние дни. Получалось, что Володя Соколовский нашёл дверь совершенно случайно, пошёл за белкой и обнаружил утоптанный снег под рыхлым слоем. Но записи с других камер показывали, что гулял он по лесу уже три дня подряд, как раз в то время, когда меня не было, внимательно разглядывая каждую кочку.
- Разрешите? - Спросил Савченков, открывая дверь.
- Фёдор Константинович, заходите, - позвал я, - присаживайтесь. Савченков выдвинул стул, присел.
- Коньяку хотите?
- Не откажусь. Я достал из бара два бокала, выбрал бутылку и пока наливал коньяк, спросил:
- Как вы оцениваете боеспособность подразделения?
- Сложно ответить, - пожав плечами, - я ведь не кадровый военный.
- Фёдор Константинович, тем не менее, я настаиваю.
- Учитывая, что мы не строевая часть, а партизанское формирование, то боеспособность высокая, но с ограниченными возможностями.
- Поясните.
- Да вы сами, не хуже меня понимаете, что мы отряд одного боя. Нас готовят для какой-то одной акции. Прилёт самолёта и ящики с пистолет-пулемётами в коридоре, всё указывают на ближайшее развитие каких-то событий. После, мы будем вынуждены всё время уходить, и так как не имеем постоянного безопасного места базирования, отряд будет таять и, в конце концов, полностью уничтожен. Либо я чего-то не знаю и на нас есть другие планы?