- А старца отыскали?
- Не было никакого старца, видать, помер он давно. Я и сам тогда это понимал, но как без надежды то?
- Скажите, жена ваша, излечилась?
- Как сказать, ходить может, иногда не угнаться. Конечно, не так, как по молодости, но всё же. Диета особая, слово то какое, не русское, означает, ест не то, что все. Да мазью специальной, из петушиного пуха колени мажет. А вот полностью излечиться - нет. Николаевич сказал, только операция поможет.
- Он что, врач?
- Нет, но жену на ноги поставил. А большего я тебе Лиза про него и не расскажу ничего. Ты пей чай, остынет.
- Я пью, спасибо. Только узнать хотела, в районе до временной оккупации было создано подполье. Гражданин Залкинд был одним из немногих, кто знал, где заложены склады с оружием и продовольствием. Я должна выяснить, что с ними стало. Скажу больше, от этого зависит успех не только нашей операции.
После этого вопроса Лиза достала чистый лист бумаги из планшета, заполнила самопиской "шапку" документа и, кивнув головой, давая понять, что готова слушать, посмотрела на часы. Даже если сейчас покинуть деревню, к полуденному сеансу радиосвязи она не успевала.
- Искали мы их, - рассказывал Савелий, - только видать проще иголку в стоге сена найти. Девятого июля Натана привезли на мотоцикле в ночь, а в Тростянке, этим же вечером он был на грузовике, причём машина была не гружёной и в саму деревню не заезжала. Зато Федосей видел, как утром, грузовик тот, еле пёр со стороны Зимниц. Выходит то, что было в грузовике, могло осесть только в лесочке напротив Шимоновки. Это всё, что известно.
- Как-то непонятно вы рассказываете, с другого конца. Я запишу по порядку, начиная от информации Федосея. Как его фамилия, кстати?
- Урядник Федосей Злобин. Убили его этим летом. Двух германцев шашкой зарубил. Один, на коне деревню защищать вышел.
Лиза записала всё, что касалось дела, и протянула листок Савелию, для подписи. Силантьевич подписал бумагу как командир партизанского отряда.
- А Петер Клаусович, - продолжила спрашивать Лиза, пряча протокол в планшет, - ну, учёный, который в доме на реке живёт. Что о нём знаете?
- Мужик неплохой, душевный, за свою работу очень переживает. Мы с ним как-то в управу вместе ездили. Я ему по дороге рассказал, как пацаны курган какой-то разрыли, да все железяки ржавые, что нашли там, в кузню снесли. Лоло им по ножу из того железа выковал. Так Клаусович полдороги за сердце держался.
- Может, Петер Клаусович интересовался чем?
- Да. Он как раз такими курганами и интересовался у меня. Здесь, где ни копни, везде история. Я иногда думаю, что очень чудно размещена земля наша. Что ни враг, всё через нас, через смолян норовит пройти. Словно господь с каким-то тайным умыслом положил её так. Кабы кто перенёс её в другое место, глядишь, сколько бед бы одним махом ушло. Ан нет, ни один смолянин не согласится. За все беды счастье нам дано. Земелька-то, возьмёшь в руку, жирная, аж лоснится. Где такую ещё сыскать? Ты вспомни Лизавета, в начале тридцатых, в Малороссии голод, на Волге и того хуже, слыхал, что человечину ели, люди деревнями мёрли, а у нас мужики только поопухали. И завсегда так, не лебеда так ягода подоспеет, не ягода так гриб вырастет, а там уж рожь высыплет, али ещё чего. И выбирается смолянин из беды, ибо долг у него перед землёй, от ворога отчину защищать. И кладёт он врагов в землицу без счёта, да и сам ложится. И так из века в век. Так что я его интерес к земле нашей понимаю. Хочет он прознать, как люди раньше жили. Вскоре появилась Варвара. Передала записку Елизавете и вновь упорхнула.