- Обстановка такова, что очень скоро в Смоленске станут выпускать газетное издание. Как это будет обзываться: "Брехушка", "Обмани себя - продайся оккупантам" или как иначе - значения не имеет. Важно лишь то, что советские граждане оказались отрезаны от средств нашей массовой информации. Необходимо побороть страх, о котором вы, Петер Клаусович упоминали. Поэтому мы начинаем операцию под названием "Редакция приносит свои извинения о не доставке газеты в срок". Советские люди должны знать, что их не оставили.
Партию в два десятка газеты "Правда" спрятанную в потайной карман на спине пиджака Петер повёз на почту, оседлав новый велосипед уже следующим днём. Только теперь перед въездом в Хиславичи, он прятал его в лесу, пристёгивая специальным замком к дереву. Авдотья Никитична, получив газеты, подняла список подписчиков и разнесла "Правду" после работы по домам вместе с какими-то бланками из управы. К сожалению, подобное распространение прессы продолжения не получило. Кто-то испугался провокации, и большинство газет оказавшихся в гетто сами евреи принесли в комендатуру. Судьба этих несчастных была печальна. Сам же Дистергефт навестил госпиталь. Сочувствующий своим соотечественникам немец подозрений ни у кого не вызвал, тем более, что с собой он принёс кулёк наполненный зёрнами кофе. Врачи были в восторге, раненые раздували ноздри в попытках вдохнуть как можно больше столь забытого аромата. Естественно, напиток достался только офицерам. Солдаты довольствовались "вторым отжимом", это когда гущу заварили повторно. Об этом случае доложили, и из комендатуры примчался фотограф-любитель, недавний пациент госпиталя, запечатлевший Дистергефта на фоне выздоравливающих солдат. Вскоре этот снимок был опубликован в Рейхе, в газете "Атака".
***
Перед двумя путниками, вышедшими из леса на большак, открылось широкое холмистое поле, на котором сновали фигурки людей, вяжущие последние снопы. Высокий, широкоплечий мужчина и маленькая девочка с беретом, из-под которого выглядывали две косички, шли и о чём-то беседовали. Дорога, подобно ленте, извилисто петляла, обходя возвышенности и, казалось, что конца ей не видно. В первый день осени Петер Клаусович пришёл в Хиславичи вместе с Дайвой. В одной руке он нёс портфель, а второй держал девочку за ладошку. Одетая в белую блузку с галстуком и тёмно-синюю юбку, как её немецкие сверстницы из "Союза девочек", Дайва смотрелась бельмом на глазу среди поселковых детей. Улицы, за исключение предместья, отделённого от центра села оврагом пустовали. И если в русской части, где поселились оккупанты, и было, хоть какое-то движение, мальчишки кричали: - Смотрите! Немка, немка идёт, - бросив в проходящих несколько огрызков груши; то по окольной дороге к управе их встретила тишина.