И тут младший сержант вспомнил, что за всё время общения с Йонасом, он так и не узнал о нём практически ничего. Даже фамилии. Капитан назвал его по имени, а сам он не додумался расспросить. На аэродроме торопились, погода ухудшалась, было не до вопросов. В самолёте разведчик спал, в лесу изъяснялся больше жестами, их вообще сторонился. Тогда Пётр подумал, что Йонаса специально приставили, дабы подтвердить выполнение задания. А с ними он не разговаривает, так как считает себя более опытным воякой. А взгляд? Полный безразличия, с капелькой презрения что ли, словно на пустое место человек смотрит. Так дядька жены смотрел, когда колол скотину.
- Как же так? - полным отчаянья голосом, - ведь он наш, советский!
- Война, младший сержант. Ко всему надо быть готовым. Думаю, если бы не та карта, которую я за обедом показывал, он бы давно вас прикончил. Почуял, наверно, что что-то большее узнать сможет, вот и выжидал. А теперь, по порядку: почему в разговоре Ваня сказал, что вас не там выбросили?
- Выброска должна была произойти в районе Стодолища, возле деревни Прилеповка. Чуток не там приземлились, а остальное вы знаете.
- Йонас уходил куда-нибудь, когда вы были на хуторе?
- Вроде нет. Он посторожить вызвался, мы в хате всё время были, да на сеновале.
- То есть, где он был с обеда до вечера, вы не знаете?
- Выходит так. Но куда можно пойти? Здесь же хутор.
- Например, в Тростянку. Да мало ли куда за четыре часа можно сгонять. Младший сержант, срочно собирайте личный состав! На сборы пять минут, подготовиться к маршу и чтоб ни каких следов после себя. Труп с собой, соорудите носилки.
Объяснять Петру, почему срочно надо уходить не пришлось. Он и сам понял. Бойцы побежали на сеновал, где лежали ящики с минами. Миномёт был уже разобран, так что собраться им, что голому подпоясаться. Тут и Афанасий подоспел, да не просто так, а с обрезом. Зыркнул на Йонаса, пробурчал, мол, "он мне сразу не понравился" и стал меня слушать. Коротко рассказав о происшествии, условились, что в случае чего, на хутор приходили красноармейцы. Сколько их было - не видел, разговаривал с одним, вот с этим, в пятнистой накидке и послал подальше. О чём говорили? Просили пожрать, да переночевать. Почему не видел? Так зрение слабое. Вспомнив про зрение, я наконец-то отдал деду очки.
Шли тяжело, с частыми остановками. Йонас весил килограммов под восемьдесят, его несли Пётр с Иваном. Егор с Антоном, помимо миномёта тащили мины. Я нёс рации и пулемёт. К Прилепово мы подошли в начале одиннадцатого. В доме Савелия Силантьевича горит свет, играют на аккордеоне. Слышно, как подпевают женщины, и кто-то подсвистывает, не иначе, танцы устроили. Вот отворилась дверь и во двор выскочила с платком на плечах девица, потопталась и шмыгнула за угол. Минуту спустя, показался мужичок и за ней. Ба, да это киномеханик. Освоился уже, ну, дело молодое, мешать не буду. Подойдя к окну, я заглянул. В хате от народа не протолкнуться. Савелий сидит в окружении братьев и что-то им втолковывает. Рядом с ним младший лейтенант с огурцом в руке и незнакомые мне люди. У одного из них перебинтованные руки. Вот Силантьевич поднялся из-за стола, покрутил головой, усмехнулся и направился к двери. Ну, это по душу киномеханика, к бабке не ходи. Небось, сбрехал киношник, что по нужде вышел. Так оно и вышло.