– Чтобы меня изучали посторонние тетеньки? – озадаченно уточнил Андрей. – Над этим стоит подумать. Среди тетенек порой встречаются довольно симпатичные экземпляры. Причем не только на фотографиях в Сети, но и, как выражается столь обожаемый тобой двоечник, в реале.
– Липский!..
– Ну еще пять минуточек! – взмолился Андрей.
– Не канючь. Я иду ставить кофе. И если через пять минут не будешь одет, вылью его тебе на голову.
– На голову нельзя, я ею работаю, – объявил он.
– Не надо себе льстить, – надменно посоветовала Лиза и удалилась, шлепая тапочками без задников.
Спорить стало не с кем. Спать тоже не хотелось, и лежачая забастовка свободного журналиста Липского автоматически потеряла смысл: чего, в самом деле, он не видел средь бела дня в пустой кровати? Андрей сел, опустив на пол босые ноги, и потянулся за трусами, испытывая при этом странное чувство неудовлетворенности, которое казалось беспричинным. Все было хорошо и даже чудесно и в то же время как-то не так – не так, как хотелось бы, не так, как должно было быть. С Лизой все складывалось прекрасно, но не так, и Женька в последнее время поглядывал на него как-то косо, будто ожидал подвоха, и планы открыть собственный журнал так и остались планами – не в силу финансовых или административных препятствий, а из-за внезапно навалившейся на Андрея апатии.
«И тут ты стал, не сделав шаг; открытый путь страшнее был, чем лютый враг…» Мечты должны оставаться мечтами, сказал какой-то умный человек; очутившись в шаге от цели, журналист и блогер Андрей Липский неожиданно с полной ясностью осознал, что его мечта о по-настоящему свободной, независимой журналистике неосуществима. Это была чистой воды утопия. Не то чтобы он не знал этого раньше; знал, конечно же, знал, но закрывал на это глаза, подбадривая и утешая себя рассуждениями типа: «Вы сначала дайте мне журнал, а смогу я сделать его независимым или нет – это, господа, время покажет». Рассуждать подобным образом, не имея денег, было легко и приятно – точно так же, как легко и приятно было Архимеду хвастаться, что перевернет Землю, заведомо зная, что необходимый для этого рычаг ему никто не даст.
Теперь деньги, этот незыблемый фундамент любой независимости, у Андрея были, оставалось только возвести стены и соорудить крышу. Вот то-то и оно – крышу… Может, где-то все иначе, но в России даже самый прочный фундамент и самые крепкие стены ни черта не стоят без хорошей крыши. А там, где появляется крыша, говорить о независимости уже не приходится.
Стоя перед огромным, во всю стену, окном и застегивая пуговки на манжетах, он рассеянно любовался открывающейся с двадцатого этажа панорамой Москвы. Женька Соколкин исполнил свою мечту, купив для матери эту шикарную квартиру в элитном небоскребе. Ему оставалось только позавидовать: его мечта была осуществима. А независимость – просто миф; человек, будь он хоть трижды свободный и талантливый, всегда от чего-то зависит – как минимум, от законов природы.