Ребята столпились вокруг нас и тоже помогали, кто чем мог. Никто из них не проронил ни слова. Да и особой помощи от них ждать тоже не приходилось. Но один из них взял у меня из рук сложенную газету и продолжал обмахивать ею мальчишку, и я помню, как Пит держал над горлом у Чипа мокрую тряпку, выжимая из неё непрерывную струйку капель. Это была не самая приятная компания. Им стало стыдно, но только нет ничего опаснее совестливого мужика. Он стремится поскорее вновь обрести душевный покой и ради этого готов на все.
Подошел к нам и Ньюболд.
— Ну что ж, — сказал он, — думаю, здорово мы проучили этого щенка. Никто ему не ответил, но все разом обернулись и красноречиво поглядели на босса. Больше он ничего не говорил, а лишь смущенно кашлянул и, напустив на себя подчеркнуто сосредоточенный вид, начал сворачивать сигарету. Но я видел, как на лице у него заходили желваки, и мне стало ясно, что даже если Ньюболду неведомо чувство стыда, то по крайней мере иногда ему все-таки бывает страшно.
На протяжении последующего получаса мы хлопотали вокруг Чипа, и за все это время никто не проронил ни слова, если, конечно, не считать того, что изредка кто-нибудь из нас в сердцах обзывал другого болваном, после чего плечом оттеснял ближнего своего в сторону и самолично брался выполнять его часть работы. Я же уже не сомневался в том, что Чип умирает, и что Ньюболду после этого тоже не жить, когда веки мальчишки дрогнули, он недоуменно посмотрел на нас, а затем вздохнул и снова закрыл глаза.
— Мамочка! — всхлипнул он, повернулся на бок и снова вздохнул.
Это зрелище потрясло меня до глубины души. Я имею в виду то, что было даже необязательно заглядывать в его свидетельство о рождении, чтобы догадаться, что ему было на два-три года меньше лет, чем мы думали сперва. У каждого из нас и без того было муторно на душе, так что можете себе представить, что мы почувствовали, когда услышали этот жалобный всхлип и увидели, как он повернулся и вздохнул — совсем как ребенок в кроватке, когда над ним склоняется мать, чтобы поцеловать свое дитя и пожелать ему спокойной ночи.
Ньюболд решительно отодвинул меня в сторону и наклонился, чтобы получше разглядеть мальчишку. Он не сказал ничего, однако взгляд его был красноречивей всяких слов.
И тут затянувшееся молчание нарушил тихий мелодичный голосок, холодно заметивший:
— Теперь я вижу, мистер Ньюболд, что все это время он показывал вам, как работает пресс!
Опять эта девица.
Оказывается, её лошадь потеряла подкову, и она повернула обратно, чтобы шагом доехать до нашего лагеря в надежде, что здесь смогут для неё что-либо сделать, тем более, что у нас и кузница собственная имелась.