Верзила откашлялся.
— Не буду выступать с комментариями. Скажу только, что не успеешь ты пригласить ее на танец, как шериф выкинет тебя на улицу.
— Приятель, ты говоришь с человеком, не способным на подлые приемчики и трюки, — с достоинством произнес Джинго.
— В таком случае, — заявил Парсон, — ставлю сто долларов, что ты не протанцуешь с ней весь танец.
— В таком случае, — заявил в свою очередь юноша, — принимаю пари. Ставлю сто долларов.
— Джинго, — вздохнул верзила, — ты слишком молод. Но у меня слабость к юнцам, даже глупым. А теперь ставь деньги или заткнись!
Парень положил деньги на стол и мечтательно произнес:
— Но она должна быть красавицей, Парсон. В нашей короткой жизни есть вещи поважнее денег!
Когда-то давно в Тауэр-Крик надумали организовать крупное процветающее коммерческое предприятие. Идея состояла в том, чтобы весной тоннами заготавливать сено, хранить его в городе, а зимой по высокой цене продавать скотоводам, чей скот голодает. Для этой цели построили огромный амбар, но, к сожалению, на этом все дело и кончилось.
Таким образом, городку амбар достался как бы в наследство, его стали использовать для танцев и всякого рода важных собраний. Это было продуваемое всеми ветрами, огромное шаткое строение, стены которого в бурю дрожали и трещали. Но на сей раз вечер выдался тихим, жарким и душным. Фонари, висящие вдоль стен и свисающие с поперечных балок, только усиливали духоту и придавали воздуху острый аромат, который смешивался с запахом пудры и солончаковой пыли, каким-то образом пробивающейся через щели в полу.
Но танцы были хороши. Весь Тауэр-Крик собрался здесь, начиная с оркестра на помосте у задней стены амбара и кончая билетером да шерифом у входа.
Все горожане уже были в сборе, когда Джинго и Парсон заняли пост под раскидистыми деревьями перед входом в амбар, чтобы не пропустить прибытия почетных гостей.
Вскоре они приехали в двух легких колясках на резиновом ходу, запряженных резвыми лошадками. Из колясок вышли три джентльмена в безукоризненно выглаженных белых костюмах и девушка, тоже вся в белом. К ее платью были приколоты голубые цветы. Все, кто стоял неподалеку, сделали полшага по направлению к ней и застыли. Только Джинго не двинулся с места.
Парсон повернулся к нему и выдохнул:
— Что ж, малыш, мне жаль твоей сотни долларов. Но она принесет мне гораздо больше пользы, чем принесла бы тебе. Ты их видел?
— Я видел ее, — уточнил Джинго. — И мне стало немного грустно, когда я понял, что придется отойти от активной жизни, заняться разведением скота, разработкой золотых приисков и прочими подобными делами. Полагаю, я должен буду открыть контору на Уолл-стрит, чтобы время от времени наводить порядок в Нью-Йорке. Да, боюсь, добрые старые времена для меня прошли.