— Но я не позволю ему прорасти. Я не могу позволить ему прорасти, Билли Буэл.
— Вы достаточно сильны, чтобы выбросить из головы добрый росток сомнения. Но не перестанете думать о моей следующей встрече с Эймсом Бенчли и о том, что на этот раз победа будет за мной. Я должен смыть позор.
— Вы снова хотите встретиться с ним? После того, как едва не погибли?
— Хочу встретиться? Да я не смогу вздохнуть свободно, пока не расквитаюсь за первое поражение. Сегодня он победил меня, хотя я не совсем понимаю как. Я готов поклясться, что он уже проиграл еще до выстрела. Я видел, как он начал слабеть. — Билли наклонился вперед и быстро заговорил: — Когда я выхватил револьвер, во мне уже жила уверенность, что я опередил его. Мой револьвер оказался на свободе задолго до того, как он справился со своим. По крайней мере мне так представлялось. Но… каким-то образом… произошло нечто странное. Я ощутил удар… и все. — Билли помолчал и добавил: — В следующий раз никаких чудес не произойдет. Я буду победителем! — Девушка вспомнила мрачное лицо Эймса Бенчли, когда он повторил пророчество Мириам о его смерти. — Тише. — Билли вдруг насторожился. — Кто-то подходит к двери, а я не расположен ни с кем здесь говорить, кроме вас. Я еще не очнулся. Понятно?
Он откинулся на подушку и так правдоподобно отключился, что Нелл сама почти поверила в это.
Глава 26
ИСПОВЕДЬ ЭЛИС БЕНЧЛИ
Дверь открылась, и в комнату вошла Элис Бенчли. Нелл посмотрела на нее с чувством, которое еще никогда ранее не испытывала. Инстинктивно она обратила внимание на черты, указанные Билли Буэлом. Да, лоб этой женщины выглядел достаточно широким, но намного ниже, чем у Нелл. И подбородок, пусть сильный и хорошей формы, не имел предательской ямочки. Но насколько это важно? Девушка перевела взгляд на руки, совсем иного размера, и еще раз обратила внимание на недостаток их утонченности. Но в самую последнюю очередь она вгляделась в то, на что больше всего обращал внимание Билли — на ноту личности, такую же отчетливую, как ноту музыки, этот внутренний свет, эту особую и неуловимую черту, для определения которой невозможно найти правильных слов, ту черту, которая подтверждает истинную мать.
И по какой-то причине знакомое лицо, которое столько лет было самым дорогим, вдруг потеряло главный смысл. И девушка неожиданно для себя поняла, что воспринимает Элис Бенчли больше по привычке. Но что бы она чувствовала к этой женщине, если убрать слово «мать»?
Наперекор себе она отодвинула Элис на расстояние и посмотрела на нее бесчувственными холодными глазами. Привычка и обычай вселили в нее уверенность, что она любит свою предполагаемую мать. А если убрать определенность этих отношений, то что останется? Нет, в их отношениях чего-то не хватало, и теперь она не ощутила обычного переполнения чувств, которые душили ее при виде Элис Бенчли.