— В этом мистере Кристиане есть что-то раздражающее, — заметил наш олух. — Не думаю, чтобы его культурный уровень был очень высок.
— Он не думает, что культурный уровень Криса очень высок! — повторил я Блонди.
— Сильно сказано! — отреагировал тот.
— Да, я допускаю, что резко выразился, — продолжал Слоуп. — Вероятно, мне следовало сказать, что он кажется до некоторой степени…
— Ради Бога, прекрати! — застонал Блонди.
Тем временем я обдумал мою идею. Она уже заявила мне о себе, можно сказать, пару раз так и наскакивала. Я имею в виду гвоздь, на который уже два раза напоролся. Да, как раз за моей спиной из стены торчал такой прекрасный, длинный и острый конец гвоздя, что мне показалось просто глупым его не использовать. А когда у меня появилась эта мысль, я не стал терять ни минуты и незаметно для Бонанзы принялся терзать мои веревки о него вверх и вниз. Когда же Кристиан вышел, начал работать быстрее и сильнее, уже не боясь того шума, который производил. Я старался тереть веревку в одном и том же месте и теперь уже слышал, как рвались и лопались тонкие нити и волокна, которые мне удалось разодрать.
Но это было ужасно долгое занятие. Мне очень хотелось посмотреть на то, что я делаю, но приходилось действовать вслепую. Я изо всех сил уговаривал себя работать терпеливо и все такое, но легко сказать, да трудно сделать!
И все это время будто слышал шаги, которые посыльный Бонанзы отмерял по дороге к банку. Даже будто видел, как он входит в дверь и предъявляет записку клерку. А тот, сверив подписи, достает этот проклятый конверт.
Говорю вам, я проделал в уме этот путь шаг за шагом и не торопился, а считал на каждый шаг туда и обратно до пяти. И одновременно без остановки возился с моей веревкой, пока руки не онемели по самые плечи.
Тут Слоуп прислушался:
— Кажется, где-то скребется крыса.
Но Блонди уже догадался, поэтому коротко и отрывисто ему объяснил:
— Это мальчуган возится со своей веревкой. Замолкни и не дыши!
— Возится с веревкой? — заерзал великан на стуле, пристально глядя на меня широко открытыми глазами.
Да, он понял, что это значило для нас. Мы втроем будем хуже, чем мертвецы, если не освободимся раньше, чем из банка вернется посыльный. А тут еще на веревке оказался какой-то узел. Я прямо чуть не потерял сознание.
— Ну, ты освободился? — прошептал Блонди.
— Тебе это удалось? — поинтересовался Слоуп.
Я старался изо всех сил, тер на одном месте как сумасшедший, но мои руки все еще оставались крепко связанными. Казалось, меня держала одна-единственная нить, но она была крепкой, как железная цепь! И вдруг внезапно лопнула. Я почувствовал, как веревка разматывается на запястьях, и дернул раза три посильнее. И вот — мои руки освободились, я вытянул их вперед перед собой!