Наконец она сказала: — Попросите у медсестры обезболивающее. Но я бы хотела, чтоб вы вернулись в класс, как только почувствуете себя лучше. Сегодня мы начинаем блок республиканской системы правления Джефферсона. Если вам не у кого одолжить конспект, то ближайшие две недели вам придется нагонять пропущенное.
Я решительно кивнула: — Спасибо! Я правда очень признательна.
Скрывшись за дверью, я кубарем скатилась по ступенькам, посмотрела по сторонам коридора, убеждаясь, что заместитель директора не совершает обход, и выбежала через боковую дверь.
Усевшись в Фольксваген, я задумалась. Разумеется, эта часть была самой простой. Вернуться в класс, не имея подписанного медсестрой допуска, будет невозможно без — ни много, ни мало — использования магии. "Ничего страшного", подумала я. Будет куда хуже, если меня поймают при попытке к бегству, и тогда всю следующую неделю я проведу в утренних исправительных работах.
Если мне нужен был повод, чтобы держаться подальше от Данте, которому я больше не доверяла, этот был весьма неплох.
Солнце не показывалось, небо было по-осеннему пасмурным, но свежий воздух прорывался сквозь пуховый жилет, неумолимо предвещая скорую зиму. Стоянка, располагающаяся от пристани чуть выше по реке, пустовала. Сегодня не было видно ни одного любителя рыбалки. Поставив машину, я на несколько минут присела в зарослях на краю парковки и посмотрела, не следит ли за мной кто-нибудь. После чего зашагала по мощеной дорожке, ведущей к пирсу. Я быстро поняла, почему Патч выбрал это место: за исключением нескольких щебечущих птиц, мы были совершенно одни.
Вдоль широкой реки находились три спуска на воду, но лодок не было. Я подошла к первому спуску и, прикрывая глаза от яркого солнца, огляделась. Патча видно не было.
Телефон зазвонил.
Я в гуще деревьев в конце тропинки, — сообщал Патч.
Я направилась в чащу по дорожке мимо доков, и в этот момент из-за дерева вышел Пеппер Фрайберг. В одной руке он держал мобильный телефон Патча, а в другой пистолет. Уставившись на пистолет, я непроизвольно сделала шаг назад.
— Этим тебя не убьешь, но выстрел может быть мучительно болезненным, — сказал он.
Его брюки из синтетической ткани сидели высоко на талии, а полы рубашки образовывали неправильный угол — он застегнул пуговицы не в те петли. Однако, несмотря на его по-дурацки неуклюжий вид, я чувствовала покалывание от его силы, как от жарких лучей солнца. Он был гораздо более опасен, чем казался.
— Предполагается, что я получу это от кого-то посвященного? — отозвалась я.
Его глаза метнулись по обе стороны тропы. Он вытер лоб белым носовым платком — еще одно доказательство его беспокойства. Ногти на руках были обгрызены до корня.