Он со всей силы ударил Ковбоя по голове, тот даже рухнул на колени.
— Можно поговорить с тобой? — спросила я. — Наедине?
— Конечно. — Он предупреждающе ткнул в Ковбоя пальцем. — Сдвинешься с места — будешь плеваться кровью.
Как только мы отошли на расстояние, где наш пленник не смог бы нас услышать, я спросила:
— Что происходит?
— Вчера я был в «Суме Дьявола», и этот шут гороховый хвастался всем, что использовал тебя вместо боксерской груши. Сначала я подумал, что мне послышалось. Но чем громче он говорил, тем больше я осознавал, что у этого недоумка не хватило бы фантазии сочинить такую правдоподобную историю. Почему ты не сказала, что на тебя напали наши же люди? — спросил Данте. В его голосе не было злобы. Боль, возможно, но не злость.
— Ты спрашиваешь потому, что беспокоишься о том, как это повлияет на мой статус, или ты беспокоишься непосредственно обо мне?
Данте покачал головой.
— Не говори так. Ты же знаешь, что меня не волнует, что подумают остальные. Правда в том, что я почти сразу же перестал об этом переживать. Все дело в тебе. Этот недоносок ударил тебя, и мне это не нравится. Ни сколечки. Да, он должен выказывать тебе уважение как лидеру армии, к которой, по его утверждениям, он принадлежит, но это не все. Он должен уважать тебя за то, что ты прекрасный человек. Я это вижу и хочу, чтобы он тоже увидел.
Мне стало как-то некомфортно от такой честности и интимности его признания. Особенно после поцелуя, на который он меня почти вынудил. Его слова выходили за рамки делового общения, а именно такими были наши отношения. И я хочу, чтобы такими они и оставались.
— Я ценю все, что ты только что мне сказал, но месть не изменит его отношения. Он ненавидит меня. Как и многие Нефилимы. Это хорошая возможность показать им, что, возможно, они не правы насчет меня. Думаю, нужно его отпустить и продолжить тренировку.
Мне показалось, что я не убедила Данте. Во всяком случае, на его лице отразилось разочарование и, возможно, даже раздражение.
— Сострадание не выход. Не в этот раз. Если ты его так просто отпустишь, он еще больше раздует свою историю. Он пытается убедить людей, что ты не способна вести за собой армию, и если ты сжалишься над ним, то это только подтвердит его слова. Нужно устроить ему взбучку. Пусть в следующий раз подумает дважды, прежде чем раскрывать свой рот или прикасаться к тебе.
— Отпусти его, — еще более уверенно произнесла я. Я не верила, что на насилие нужно отвечать насилием. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Краснея от негодования, Данте уже раскрыл, было, рот, но я не дала ему ничего сказать.