Глава 6. Я гений!
И телефон заработал.
Глава 7. Я звоню
Услышав такой желанный гудок в трубке, я быстро разыскал свой пергамент и набрал нужный номер телефона. Трубку сразу же кто-то поднял, но через секунду связь оборвалась. Я немного помыслил и понял, что что это произошло из-за того, что телефон лежал горизонтально и моя монета не могла упасть внутрь. Я повторил набор.
К тому времени, когда на том конце вновь подняли трубку, я подготовился более основательно и успел ногтем мизинца пропихнуть монету в телефонный аппарат. Я сказал: здравствуйте. Мужской голос спросил меня: кто это это звонит. Я ответил, что это я, и добавил: я по объявлению. По-моему, ему это не очень понравилось и голос что-то буркнул о трех часах ночи и нормальных людях. Я расслышал плохо. Я не понял, что его расстроило, зачем же он тогда писал объявление, если не радуется звонку?
Глава 8. Я торгуюсь
Минуты через три молчания он спросил, что же меня интересует. Я ответил, что больше всего меня интересуют женщины. Он, похоже, разозлился и сказал, что этим не занимается. Он спросил: вы звоните по объявлению? Я сказал: я звоню по объявлению, я это уже говорил. Тогда он поинтересовался, что же я хочу купить? А я спросил, что он хочет продать. Он снова спросил: вы звоните по объявлению?, и добавил: если да, то вы должны знать, что я продаю и вообще, хватит морочить людям голову; и еще он сказал: говорите, в конце концов, что вы хотите купить. Я ответил, что хочу купить у него всё. Он почему-то долго молчал, а потом сообщил мне, что у меня странная манера выражаться. Hе знаю, с чего он это взял, я говорил с ним так, как обычно говорю по телефону. К тому времени я уже устал с ним общаться. Hаверное, он тупой, решил я, раз с таким трудом понимает очевидные вещи. Да вдобавок еще все время говорит как-то неспокойно. Hо вдруг он человеческим голосом спросил: сколько я за всё дам? А я спросил, сколько он хочет, чтобы я дал. Он сказал, что это несерьезно и что сейчас повесит трубку. Я сказал: ладно, даю за всё двести. Он снова почему-то расстроился и сказал, что в таком случае я опоздал - всё уже продано. Я быстро взял свои слова назад и сказал: триста. Он сказал, что все новое, с гарантией, подержанное и то стоит больше. Я сказал: мое последнее слово - четыреста и ни центом больше, как поговаривала моя покойная бабушка. Он вдруг согласился и сказал, что ладно, но только крупными купюрами. Я сказал: ладно, принесу сотенными. Он почему-то опять расстроился и спросил, в своем ли я уме. Я посмотрел на свой ум и сказал, что, кажется, да, но тут слишком темно. Из его дальнейшего монолога я понял, что четыре тысячи банкнот его не устраивают. Он сказал, чтобы я принес как минимум тысячными.