– Что ж за печаль-кручина такая у вас приключилася? Али помер кто?
Девке тож выговориться надо, она и рада, цельный час казака грузила, всё как есть изложила… А закончила рассказ – снова в слёзы сей же час!
– Ладно, девка, тока не ной. Осень на дворе, а ты сырость разводишь. Пусти-ка меня в избу, посижу-покумекаю, как твоему горю помочь…
Ну сирота да тётка в дом его приглашают, за стол сажают, подают остатки каши да ещё щи вчерашние. Казак за всё благодарствует, а сам лоб морщит, думу думает. Долго думал, соопределялся, в уме взвешивал, а потом и говорит:
– Надо замуж идти! Коли слово дадено, так бери честь и неси – много дур на Руси… Доставай самое что ни на есть разнарядное платье да платок поцветастее, а соседям накажи и носу через забор не просовывать – не ровён час, цельным кагалом нечистая сила за невестой явится!
Девка, как снулая рыба, сказала «спасиба», и хоть слёзы роняет, а что велено исполняет. Вот закатилося ясно солнышко, отпели петухи зорьку вечернюю, собирается сирота во последний путь. Не успела платья переменить, как за окошком стук да гром! Едет-скачет цельный кагал свадебный – три телеги разбитые, всякой нечистью набитые: тут и лешие, и овинные, и бесовки рылосвинные, и скелеты с балалайками, и кикиморы, и бабайки… А впереди всех женишок – наиглавнейший чёрт! Уже ничем и не скрывается, ни под какие личины не рядится – за своим пришёл, за обещанным!
Сирота как в оконце глянула, так и в обморок… А казак времени не теряет, надевает поверх формы платье девичье, платком накрывается, сапоги под подолом прячет.
– А и где ж тут моя суженая?! – чёрт кричит.
– А и тута я, родимый, не радуйся. – Казак из дверей выходит.
Уж нечисть вой подняла, смех да шутки, им же праздник – душу христианскую извести.
– Один поцелуйчик! – Чёрт разлакомился, да казак его с размаху кулаком в пятак.
– Не сметь, – говорит, – до венца и облизыватца!
Ещё громче взревели гости, на телегу «невесту» сажают, на кладбище везут, дескать, там и обвенчаетесь. Чёрт нос протёр да вновь полюбовности строит:
– Дайте-кась ножки вашей нежной докоснуся…
– Не сметь, – казак ответствует и наступает сапогом чёрту на копытце. – До алтаря и не лапай зазря!
Рогатый ажно взвизгнул от боли немыслимой. Ему уж и женитьба не в радость – какую драчунью выискал, даром что сиротина, а дерётся не хуже мужчины…
Подъезжают они к старому погосту, меж крестов проходят, а тут холм могильный прямо на их глазах и раскрывается.
– Вот, – чёрт говорит, – и постеля наша брачная. А у вас, кажись, сзаду юбка примялася, ужо поправлю…