— Аллилуйя!
Девушка была яркой провокационной внешности. В моё время она была бы топ-моделью или телезвездой, и никакая моя популярность не компенсировала бы эту красоту. Но в 22-м веке эта внешность была заурядной, да и рост средний. Из-за этого она, скорее всего, слегка комплексовала и потому с лихвой компенсировала свою природную усреднённость кричащим оформлением и провокационным поведением. Свои шеи в этот раз свернули все посетители ресторана, как мужчины, так и женщины, и даже несколько детей.
Весь её внешний вид сильно контрастировал с доминирующим в ресторане дресс-кодом. На каждом её запястье было по 7-10 браслетов из самых разных материалов: от кожи до камня, все пальцы были украшены кольцами, а на шее висело около пяти бус разной длины, спускавшихся в глубокий вырез на груди, и также со всевозможными камешками, медальонами и узелками. Лёгкое платье, волнами свисавшее с её хрупких плеч, состояло из нескольких контрастирующих цветов тканей, которые как-то накладывались друг на друга и переплетались: лазурный, бирюзовый и фиолетовый. Длинные до плеч серьги так же состояли из нескольких материалов, от золотых пластинок до перьев райских птиц. Дерзко вздёрнутый носик тонул в чёрных квадратных очках на пол-лица. А уж про то, что она сотворила со своими волосами при помощи броских платков и заколок, я бы не сказал ни слова, просто потому что на это уже не хватило моего скудного описательного таланта.
Заметив меня, она самодовольно улыбнулась и швырнула свою сумочку на диван, а потом плюхнулась рядом, закинув ногу на ногу. Мы заказали teronet, оба выпили, ничего не дезинфицируя, познакомились и немного поболтали. Выяснилось, что она в отличие от многих всё же любит читать книги 19-го и 20-го веков, ну или на худой конец смотреть экранизации этих произведений. Даром, что выпускница Факультета блогинга и постинга в Филологическом университете. Да-да. Был и такой теперь факультет. Судя по переводу Ботаника, посвящённый, смешно сказать, дневникам и их ведению. Я ещё сдуру спросил: «Писать учитесь?», а она мне: «Нет. Видеть учимся… и показывать».
Но всё же образование у неё было отличное. И общих тем у нас оказалось предостаточно. Особенно запомнилась дискуссия по поводу «Мастера и Маргариты». Она считала, что это был некий бунт против диктатуры и безверия советских времён, а я разъяснял ей, что Булгаков был любимчиком Сталина. Что его критика была направлена против сползания советской жизни в мелкобуржуазную трясину. Чего Сталин как раз тоже терпеть не мог и всячески поощрял подобную сатиру. И безверия в этой книге гораздо больше, чем в любом самом реалистичном, лишённом мистики романе. Нет там ни христианства, ни иудаизма, хоть Понтий Пилат и беседовал с этим… Иешуа.