— Ну, ты просто архетип! Даром, что в год Синей бури родился… — она свободно говорила на языке Пушкина и Толстого.
— Чего-чего?
— Да неважно. Сам-то ты веришь во что-то? Говорят, с Богом общался с каким-то… Вот только не понятно, с Иисусом или с Буддой?
— Не важно, что говорят. Не верю я ни в дьявола, ни в Иисуса. Всё это чепуха и даже обсуждать её не хочу. Нах! — я выпивал и выпивал, превращаясь в раздражительного матершинника.
— А чего нах? Можно закрыть глаза, но оно исчезнет только из поля зрения. Жаль! Переубедить тут конечно вообще не вариант, но коли пошёл такой разговор, скажу просто, чтоб было: ведомый своей удвоенной силой, отдай предпочтение не изобилию материального, но через глубокое понимание подытоживающей сути Смерти, сконцентрируйся на Цветении во всех смыслах этого слова. Тогда узришь Истину. Извиняй, конечно, за фривольность, — а она тоже походу пьяна конкретно или просто странная.
— Истину узрел уже, даром, что 126 лет живу, и «узрению» посвятил большую часть этих лет. Пока другие своё время на изобилие материального тратили, я, ведомый СВОЕЙ удвоенной силой, отдавал предпочтение «глубокому понимаю Смерти» и смысла жизни. И глаза я открывал на всё, что предлагал мне окружающий мир, культура и мои гены…
У неё даже рот открылся от удивления.
…И поле зрения моего было шире некуда, но только понял я, в конце концов, — что действительно отвлекает от понимания, а что — ведёт к нему. А теперь, когда и жизнь для меня понятна, и я сам с собой примирился — мне и все материальные радости мира в кайф. Потому что всё я про всех понял и всех я вижу как через стекло прозрачное… и знаю, что жизнь одна. И прожить её надо именно так — как один единственный шанс на жизнь.
— Ну, ты клинч!
— Ещё какой! Да что мы всё о религии? — я ей подмигнул. — Ты лучше скажи, почему одна. Красивая, умная… неужели не встретила свою любовь? — она хмыкнула.
— Любовь? С ней в наше время совсем сложно.
— Что так?
— Кто умеет любить, с ранних лет учится её прятать. А кто не умеет — имитировать. В таких условиях мы и живём, — она явно опечалилась, вспоминая что-то. — Можт, ещё по стаканчику этого твоего…?
— … «Теронета»! Давай ещё!
Пара часов за разговором пролетела незаметно, и мы решили выйти из ресторана на воздух. При выходе кружилось штук 10 сканеров в виде больших стрекоз. Видимо, их не пускали в частные владения. А на улице они могли парить спокойно. Моя спутница предложили пройтись к ближайшему парку, и наша процессия двинулась по тротуару, рассекая толпу. Впереди по широкому тротуару шёл Ботаник, как заправский телохранитель. Позади — замыкал шествие бот девушки. Камеры жужжали на почтительном расстоянии, следуя за нами до самого парка. Люди замечали нас даже с другой стороны автомобильной трассы, показывали пальцем, вытягивали шеи, махали руками и что-то выкрикивали. Даже машины притормаживали, чтобы дать своим пассажирам понаблюдать за нами и поприветствовать.