И это всё продолжилось во взрослой жизни — сначала на журналистском факультете, где не нашедшие себя в новой эпохе преподаватели ставили мне одни пятёрки. Ведь я умел их слушать. Затем — в редакции и вообще по работе. У кого я только ни брал интервью — и у депутатов, которые не умели, но хотели много зарабатывать, и у бизнесменов, которые не умели, но хотели вести себя как аристократы, и у левых, и у правых, и у христиан, и у мусульман… Каждый из них говорил мне какую-то свою хрень со значением истины в последней инстанции. И каждый пытался передать мысль о том, что если человечество или, по меньшей мере, Россия не внемлет их посылу, то ждёт людей какая-то кара небесная, война, разруха ну или финансовый кризис на худой конец.
Конечно, я не мог долго носить эти все бредни в себе. Большая часть материала выбрасывалась тут же, если на её основе нельзя было написать хотя бы более-менее оригинальной заметки. Есть у меня такая привычка — не оставлять в себе ничего надолго… ну, чтобы всегда быть пустым. В этом же моё преимущество — к чему терять такое ценное свойство..!
…А вот и скала. Подойдя к ней, я присел передохнуть и посмотрел наверх. Решиться взобраться наверх — казалось сумасшествием. Если они разместились на самой вершине, у них был какой-то замысел. Может, я должен был заслужить эту встречу. Ну что ж. Ведь это мой мир. Что в нём может со мной случиться?! Подъём на Олимп всё же лучше, чем спуск в Ад. Совершенно не хотелось становиться участником ещё одной божественной комедии.
И я начал подъём. Сначала, мне вполне хватало ног, но вскоре угол наклона увеличился, что заставило использовать руки, и я продолжил путь, карабкаясь.
Путь на вершину был долгим. Вокруг кружились орлы, перекрикиваясь друг с другом, цепляя своими клювами меня за одежду, которая на мне как-то оказалась — подтаскивая к очередной удобной площадке. Горные винторогие козлы показывали мне удобные направления для подъёма. Я не уставал, но у меня появилась испарина и отдышка. Я понимал, что всё это нелёгкий труд, но он того стоит. Постепенно я добрался до высоты, где облака накрывали вершину кучерявой белой шапкой, и на камнях осел иней. Какое-то время карабкался в непроглядном тумане и, наконец, увидел её — сияющую неземным светом вершину. Осталось совсем немного, и даже морозный воздух не мог меня остановить.
На вершине был такой ослепительный свет, что я не мог смотреть на него, не прикрыв глаза рукой. Я встал на плато и постарался разглядеть очертания высоких колонн и арок в греческом стиле. Между колоннами отбрасывали тени человеческие силуэты, исполненные величественной грации. Они ждали меня. Где-то из глубины звучали фанфары. Всё придавало торжественность моменту.