— Ну, все понятно.
Татьяна взяла дочь за руку и потянула в обувной.
— Мам, так нельзя. Ей же плохо. А вдруг, что случится?
— Ребенок, помяни мое слово, эта королевна переживет нас с Анькой.
— Да, — согласилась Анька.
Нина обернулась и с сомнением взглянула на одинокую фигурку на скамье.
— Не переживай, у нее же есть любимый сын.
***
12 ноября
Понедельник
Наталка положила второй тест на раковину и зажмурилась.
Так не бывает.
Голова закружилась, от страха начало подташнивать.
Или бывает?
Девушка осела на пол и обняла колени, из глаз покатились слезы.
— Мамочки, — надрывно просипела она. Ей же восемнадцать, ну, куда оно? Она? Он? Паника заполнила грудь, сдавив легкие, не позволяя дышать. Она подскочила, нашла телефон, набрала знакомый номер.
— Да, девочка моя?
— Саш, — ровным голосом произнесла девушка. — А ты не приедешь пораньше? Пожалуйста.
— Уже еду. Что случилось? Тебе плохо?
Наташа мгновение поколебалась.
— Ты… — подходящие слова почему-то не находились. — Ты — папа, — это единственное, что точно отражало смысл и не звучало как в дешевой мелодраме.
На том конце повисла тишина.
— Ты из-за этого так расстроилась? — мгновение спустя произнес Санька.
— Да.
— А зачем? Я сейчас буду. И не хлюпай! Додумалась.
Наташа удивленно посмотрела на телефонную трубку. А правда, чего это она? Вытерла глаза. Попыталась удушить страх и панику на корню, не до них сейчас.
Вышла в зал и растянулась на полу, уставившись в потолок. Она хорошо помнила, что аборт имеет непредсказуемые последствия, ну и потом — это же ребенок, он там живой, а еще он Сашкин… Нет. Не еще. Это самое главное. Он Сашин.
Она повернулась на бок и обняла свою талию. Представила, что внутри нее часть самого любимого человека, вздохнула и снова заревела. Как же страшно! Как же невовремя!
***
— Ты… — она испуганно запнулась. — Ты — папа.
Санька выронил куртку. Все мысли разом покинули голову, он замер. Наталка всхлипнула. Черт, она там ревет. Парень тряхнул головой, сгоняя ступор. Идиот, нельзя молчать.
— Ты из-за этого так расстроилась?
— Да.
— А зачем? Я сейчас буду. И не хлюпай! Додумалась.
Отключил телефон.
— Лекс, ты чего?
Поднял куртку, обернулся, восемь пар глаз обеспокоенно изучали его. Вопрос задал Костя.
— Проблемы дома. Кость разберись с машиной. Я ушел.
— Дмитричу позвони, — крикнул тот ему в догонку.
Сашка вылетел в коридор. Позвонить? Звонить этому кретину, слушать демагогию, проматерился, все мысли были о ней. Ей же там плохо сейчас, развернулся на сто восемьдесят, залетел к HRам. Пусть Олеська будет не на собеседовании. Повезло.
Подбежал к столу, навис над опешившей девушкой.