— Знаю, только он не попросит.
— Кто эти мальчики? — Анна наконец оторвалась от созерцания плаката.
— Гхуппа “Кохни”, - пропела Татьяна. Нина расхохоталась.
— Какие милые на вид. А что все картавят? Думаю, он хочет, чтоб жена была всегда рядом.
— Нет, только кудрявый. Рядом? Нет. Рядом нам не подходит.
— Мама!
— Куплю кассету. Надо послушать, — Анна сняла с носа очки и убрала в карман. — Не ругайся, Нинуль, на маму — она как лучше хочет. А Сергею, Танюшь, она рядом нужна, чтоб следить за ней. Где тут ларечки?
— Следить? — Нина замедлила шаг. Это что еще за новости?
— Плохо сказала. Думаю, он боится, что тебя обидят, ты ж последи, разве что пыль не сдувает. Вот и хочет рядом пристроить. Одно слово — мужчина.
Татьяна улыбнулась.
— Аннушка, ты как всегда. А Игорь у нас кто?
— Знама кто… Баба он.
Теперь смеялись втроем.
— Так где ларечек? Хочу мальчиков послушать.
— Мальчиков она хочет, — проворчала Татьяна. — Бабулька!
— Э-эх, а сама-то кто?
— Нам туда! — Нина кивком головы указала на обувной.
— Три этажа? — возмутилась Анна. — А лифт есть?
— Есть.
Нина резко затормозила, заметив прямо напротив них на скамье знакомое лицо.
Мария Анатольевна сидела в расстегнутом пальто и невидящим взором обводила прохожих. Лицо потускнело, осунулось, на нем читалось выражение муки, и без того заостренные черты стали резче. Нина зачарованно пошла к женщине, ей больно, и боль эта свежая, съедающая изнутри.
Мать с Анной замолчали. Она чувствовала, что они не отстают ни на шаг.
— Мария Анатольевна?
Та подняла стеклянные глаза, несколько мгновений понадобилось, чтобы она поняла кто перед ней стоит.
— А это ты, — и снова отвернулась.
— У вас что-то случилось? С Игорем?
— Порадоваться пришла? — Нина отчего-то не удивилась злобе, скользящей в голосе бывшей свекрови.
— Нет, просто спрашиваю. Последний раз, когда мы с Санькой с вами общались, вы радовались новой жене Игоря. Людмила, кажется, — на деле Нина прекрасно знала Люду. Когда-то та помогла ей написать по собственному, освободив от всякого общения с бывшим мужем и Нина тогда обрадовалась такой доброте. Наивная. Об этом инциденте она не рассказывала никому.
— Она ему не жена, — Мария Анатольевна стиснула зубы. — Воровка и шлюха! Такая же как…
Из длинной злой речи Нина уяснила три вещи. Во-первых, Игорь лишился доброй половины честно нажитого, во-вторых, Эдуард теперь живет с любовницей, и в-третьих, она, Нина, каким-то боком во всем этом виновата.
— Анатольевна! — вдруг высунулась из-за плеча дочери Татьяна. — Ты коньяк любишь?
— Я — не алкоголичка, в отличие от вас.