Господи, да о чем же я думаю?
Стою пред могилами и рассуждаю – кто, когда и кого хоронил! На душе – погано, а мозги хрень какую-то обдумывают! Нет бы почтить павших в бою, а не быть циником… Что со мной такое?! Когда я перестал быть человеком?
Мысли поработили меня. Я долго стоял у могил в полной темноте. Меня никто не звал к разведенному в яме костру. Никто не предлагал подкрепиться остатками нашего провианта. Никому не было до меня дела. А может, меня никто не хотел трогать? С чего же? Да, может, с того, что я стал отвратительным человеком. Кровожадным, жестоким лицемером, в душе желающим всех и вся защитить, а сам хладнокровно, стопками укладываю в могилу и врагов, и товарищей. Это все ради достижения цели! Ага, последняя цель – вывести из окружения две с лишним дивизии, бросив в мясорубку горстку доверившихся мне солдат. Нет! Людей! Именно людей. Но черт тебя побери, ты офицер или где? Твое дело – командовать, и потери – это потери. Война идет! Тогда другой вопрос: почему ты, офицер недоделанный, нарушил приказ командования, да еще и заставил нарушить этот приказ другого офицера? Какое у тебя на это есть право, Артур? Решил переиграть войну, о которой ничего не знаешь! «Попросил» людей не идти к спасению, к фронту, а прямиком в пекло ради достижения сомнительных целей. Тебе. Тупо. Повезло. Артур, тебе просто повезло! Не будь там этой проклятой гати – что бы делал, а? Метался по Октябрьскому с мольбами о чудесном появлении дороги? Ведь так ты делал в лагере, когда узнал о беде Паттон и Чаффи… Неужели я возомнил себя самым умным? Да на меня смотрят как на психа. Я нарушаю приказы, поступаю, как левой ноге хочется, плюю на всех и вся. Я так приду прямиком в никуда!.. Почему? Почему все так?..
Дождь? Стоп, я так промокну и замерзну, если дальше сидеть на голой земле и не укрываться. Даже если спину греет от еще теплого радиатора машины, а передо мной догорает костер, застудиться проще некуда…
А? Не понял. Когда я пришел к бэтээру? Э-э-э! Все уже спят, что ли? Тогда потихонечку встаем. Надо бы выяснить, кто на часах, а то, может, меня за часового посчитали…
– Не спишь еще, командир? – встревоженно окликнул меня Юра. Говорил он негромко, чтобы не потревожить спящих. В темноте ни черта не видно, костер в яме горит, света не дает, не могу понять, где же находится друг.
– Да, бессонница. – Рядом тихонько шелохнулись кусты. – Ты дежуришь?
– Ага, я. Ты же никого не назначил, вот я и заступил, потом Сергей пойдет. – Теперь слышу некоторую обиду. Все верно, не за что ко мне хорошо относиться. – Ты как у могил в себя ушел, так до сих пор и ходил… Ты хоть ел сегодня… командир? – Заминку я уловил – неприятный звоночек, однако. Черт, в животе предательски загудело при слове «еда». – Там тебе оставили, у костра, пожевать. Все, я ушел. – Кусты вновь шелохнулись, собеседник тихонько удалился.