А тот смотрел как раз куда надо было — водительская дверца машины, задняя стена, где висели инструменты — и откуда наверняка схватила свое импровизированное оружие агент Бэннэн, — дорожка к дому, на которой началась борьба. Агент Драмми обошел навес, следуя за отцом Джо, идущим на задний двор.
Малдер ощутил присутствие Уитни и повернулся к ней:
— Так что, здесь?
Она пожала плечами:
— Тут репортеры крутились и операторы с камерами, все шло в эфир. Он мог узнать место из телевизора.
— Да, но зачем?
Она моргнула, какие у нее странные глаза холодно-синие и при этом все же теплые.
— Зачем? — повторила она как эхо.
Малдер вышел из-под навеса, глядя вслед агенту Драмми, который шагал за отцом Джо по заснеженной местности за двором, мимо притихшего леса, столь же приветливого, как тот, который попался Белоснежке.
— Зачем ему это? — повторил и Малдер. — Зачем пускаться в такие крайности и стряпать такую продуманную легенду?
Уитни улыбнулась, будто умиленная его наивностью. Что-то было общее с той парой тысяч улыбок, которые он получил от Скалли.
— Искупление, — ответила она. — Отпущение грехов.
Отец Джо думает, что может одурачить Бога?
— Не Бога. Он десятками пишет письма в Ватикан, моля вернуть его в лоно церкви.
Малдер приподнял брови и полуулыбнулся:
— Изображать экстрасенса для ФБР — довольно странный способ произвести впечатление на Святой Престол.
Она покачала головой:
— На самом деле не слишком странный. Голос Божий, говорящий устами человека. Такой подход не раз приносил удачу.
— Жанне д’Арк он принес сожжение на костре. Но вы, значит, думаете, что священник — жулик?
Она промолчала.
— Вы думаете, он замешан? Что в чем-то он виновен?
Уитни, как и Малдер, не сводила глаз с двух далеких фигур в снежном пейзаже.
— В общем, мы должны считать его подозреваемым.
— И при этом никакой связи с преступлением не нашли.
Она засмеялась:
— Вы не думайте, мои ребята продолжают копать. Заглядывают под каждый камешек на извилистой жизненной дороге отца Джо Криссмена. И думают, что обязательно что-нибудь найдут.
Малдер посмотрел на нее, поймал взгляд синих глаз и понял, что все время ошибался.
— Но вы так не думаете. Вы не считаете его мошенником.
— В самом деле?
— В самом деле. Или меня бы здесь не было.
Она глянула на него, и он понял, что на нее произвело впечатление, как он ее припер к стенке. Сообразительный, собака.
Когда она заговорила, слова ее прозвучали менее официально и более по-человечески:
— Могу вам сказать, что сейчас меня не назовешь любимицей публики в ФБР — и именно из-за того, что я обратилась к вам. Можете мне поверить.