ушел в подполье.
Она обернулась к дверям, где стоял Малдер, в свитере и в джинсах, упираясь руками в бока. Вид у него был усталый, но бодрый, и она машинально улыбнулась, но не встала.
Он подошел к ней и сел рядом, и ей было хорошо, что он здесь, но остаточное напряжение вчерашней сцены еще держалось.
— Ты, извини, Малдер, — сказала она, захлопывая блокнот. — Понимаю, что ты волновался. Но мне нужно было сосредоточиться полностью.
Он глянул на окровавленную одежду, посмотрел Скалли в глаза:
— Это тот мальчик, да? Скалли?
Она неохотно кивнула.
Его озабоченное лицо сказало ей, что он понимает, какую тяжесть она на себя взвалила. И он сказал вслух:
— Я думал, что для него ничего нельзя сделать…
Она вздохнула:
— Я рискую. Я рискнула применить одну радикальную… и, честно говоря, болезненную новую процедуру.
Он посмотрел на нее, прищурившись:
— Вчера вечером ты говорила, что смысла в новых процедурах нет.
— Я так считала.
— Отчего же ты передумала?
Как ему ответить, чтобы не выглядеть лицемеркой и дурой? Как ему сказать: «Малдер, помнишь того бывшего попа, которого я назвала мошенником и раскритиковала в пух и прах? Так вот, он велел мне не опускать рук. Вот я и не опускаю».
В ответ она только пожала плечами и отвернулась.
— Когда ты будешь знать, помогла она или нет?
— Их целую серию надо провести, таких процедур. И это займет время. — Теперь она снова на него смотрела, и лицо у нее было как на исповеди. — Пока они пе будут выполнены все, мы ничего знать не будем.
Малдер кивнул, и на этот раз отвернуться пришлось ему. Он с чем-то в себе боролся, она это видела. С чем-то серьезным, своим собственным. И она посмотрела на него озабоченно:
— Но ведь ты же не об этом пришел говорить? Не о моем пациенте?
— Не о нем, — согласился он. Взгляд его был устремлен на дверцы шкафчиков. — Скалли, пропала еще одна женщина.
Она наклонила голову, будто не расслышала:
— Что?
— Еще одна женщина пропала, но на этот раз у нас есть за что зацепиться. — Снова он посмотрел ей в глаза. — Она и пропавшая сотрудница плавали в одном и том же бассейне. У Моники Бэннэн был там личный шкафчик. Мы считаем, что их оттуда проследили. И важная деталь: у каждой из них был медицинский браслет.
— Правда?
— Правда. И у обеих одна и та же редкая группа крови: АВ отрицательная.
Невольно заинтересовавшись, Скалли сказала:
— Органы. Взяты для пересадки.
Малдер кивнул. Он ничего не сказал, давая ей самой размотать нить.
— Вот так их и выбрали, — сказала она. — Необходима совместимость доноров с реципиентами. И кто-то, пользующийся этим бассейном, это знает.