— Кто-то выставляет заказы. На черном рынке.
Скалли кивнула:
— А в этом бассейне ищут физически подходящих потенциальных доноров.
— Верно.
— Значит, у них есть выходы — реципиенты, больницы…
Теперь кивнул он:
— Это твой мир, Скалли. И твое знание этого мира может сэкономить нам время. Которое, как всегда, нам не союзник.
— Можете начать с перевозчиков.
Он улыбался, но какое-то отчаяние было заметно в этой улыбке:
— Мне нужно, чтобы ты была со мной в этой работе. В ней начинает все сходиться, но мне нужно, чтобы ты заставляла меня быть честным… послушай, когда-то ты просила моей помощи. Сейчас мне нужна твоя.
Но ее оживление приугасло, когда он высказался, и она покачала головой, не давая ему продолжать.
— Я не нужна тебе, Малдер. А ты не нужен им, на самом-то деле. Ты им уже помог, Малдер, помог своей экспертизой. Ты с ними досюда дошел, расколол для них это дело. Пусть дальше ФБР добивает и докапывается до всех деталей.
— Но Скалли, мы так сейчас близки к разгадке…
— Не «мы», а они. И я тебя прошу это дело оставить им. Я тебя прошу в него не лезть.
Улыбка его скисла — сперва он смотрел на Скалли, думая, что она шутит, а потом понял, что она полностью серьезна. Кажется, он на пару секунд лишился дара речи.
И наконец он сказал:
— Это… это не так просто, как ты говоришь, Скалли.
— Нет, не просто. Это сложно.
Лицо его омертвело:
— И что это должно значить?
Она подняла брови, вздохнула:
— Это значит, что случилась нечто такое, чего я давно ждала. Что не спешила осознавать. Чего старалась не замечать — до этой минуты.
У него в глазах читалось то же нетерпение, что и в словах:
— Ты мне скажи прямо…
— Я врач, — перебила она, не споря, просто констатируя факт. — Педофилы-экстрасенсы, отрезанные головы, похищенные женщины — это в мою жизнь больше не входит.
— Я знаю.
Ой ли. Знает ли?
— Я сделала свой жизненный выбор, — сказала она. — Профессия врача ушла на второй план, когда я работала в ФБР, но больше я там не работаю, Малдер. Этот период моей жизни окончен. А в теперешнем периоде я врач, которым меня учили быть. Да, я ищу истину, все еще ищу истину… но среди живых.
Он был потрясен внутренне, она это знала, но сказал он только одно:
— Я не прошу тебя это бросить, я бы никогда…
— Ты не понял, Малдер. Я просто не могу уже вернуться. Не могу вместе с тобой заглядывать в темноту. Не могу вынести того, что происходит от этого с тобой… или со мной.
Он сжался, попытался резкостью прикрыть душевную рану:
— Меня устраивает. Искать ответы надо именно в темноте, потому что там многие из них живут. Честно говоря, не просто устраивает, мне это