— Ну да, кореш, классный ням-нямчик… — улыбаясь, согласился Чеви.
Он схватил Германа за правую руку и оторвал ее, а Чеви тем временем то же самое сделал с левой.
— Я буду жаловаться… — слабеющим голосом произнес Герман, потом добавил: — Мама… — и рухнул на колени.
Истекая слюной, словно пара голодных собак, Чеви и Е. 2 набросились на него.
Дак остановился под зловонным дождем и огляделся. Человек в черном исчез. Он открыл рот, чтобы крикнуть: «Френки», и несметное число жгучих капелек обрушилось ему на язык. Он сплюнул, но омерзительный вкус так и остался во рту. Тот, кто извергает всю эту мочу, должно быть, настоящий гигант. Он увидел, что через опустевшую уже площадь бежит здоровенный черный фэбээровец, а с ним — Стивен Бойлз. На земле, среди опрокинутых прилавков, лежат распластанные тела — плоские, как галеты; дождь, словно иголками, сечет их каплями мочи. Ветер с каждой секундой усиливался — один раз даже дунул так резко, что Дак покачнулся. Ураган? В это время года их не бывает. Облака в небе крутились, и даже ветер, казалось, дул со всех сторон сразу. И тут он ее увидел. В самом конце улицы.
Френки.
На ней было белое платьице с вырезом на спине — а-ля Мерилин Монро, — не обращая ни малейшего внимания на бурю, она стояла возле витрины аптеки и разговаривала с каким-то человеком.
С человеком в черном.
Сердце Дака просто взвыло в груди.
Он бросился к ним.
Человек равнодушно на него глянул и опять повернулся к Френки.
Тотчас ветер стал вдвое сильнее, и Дак словно наткнулся на какую-то непроницаемую стену. Перебирая ногами, он без толку протирал подошвы — с места было не сдвинуться. Ничего не понимая, он изо всех сил старался преодолеть невидимый барьер. Чувствовал, как шквал ветра тянет его назад за волосы, чуть ли не вырывая их с корнем, вдавливает щеки, как страшный вихрь бьет его в грудь, вынуждая отступать шаг за шагом. Колдовство. Этот человек пустил в ход колдовство.
Человек в черном тащил куда-то Френки, схватив за запястье. Она отбивалась, что-то беззвучно кричала, но он непреклонно тянул ее за собой. Отпусти ее! Шарф, скрывавший лицо мужчины, упал, и Дак увидел нижнюю часть его лица — точнее, ее отсутствие. Торчали кости, вместо носа зияла дыра, безобразные, лишенные десен зубы. Сквозь прорехи в штанах светились белые берцовые кости. Живой мертвец. Мерзкий. Гадкий. Дак изогнулся дугой, сражаясь с ветром, напряг все мускулы, силясь его отогнать, и, проклиная себя за слабость, почувствовал, как от гнева и бессилия у него на глазах выступили слезы.
Ветер проскользнул у него между ног, приподнял его, словно соломинку, подбросил в воздух и с силой швырнул на землю — ощущение у Дака было такое, будто он нарвался на борца сумо: с головокружительной скоростью он откатился назад. И чуть не задохнулся от резкого толчка — движение прекратилось. Ремень сумки зацепился за пожарный кран. Дак ухватил ремешок — лямка из плетеного нейлона оказалась достаточно прочной — и, сантиметр за сантиметром, принялся подтягиваться к крану. Ближе к земле ветер был слабее.