– Одевайся.
– Может, ты все же мое вернешь? – осторожно спросил тот.
– Не верну, привык уже, – размышляя над планом проникновения в дом Фатимы, зло ответил он.
– Тесноваты штаны, – втискиваясь в джинсы, прокряхтел Лука.
– Ты завтра бабу под гипнозом сможешь в машину посадить? – пропустив его слова мимо ушей, спросил Лентяй.
– Зачем?
– А как мы к Фатиме попадем?
– Я с ходу с ней вряд ли что смогу сделать, – протянул Лука.
– Понимаю, – кивнул Лентяй. – Но Фатима знает, что мы бабу привезем.
– Ну.
– Гну! – Лентяй развернулся к нему всем телом и показал через плечо большим пальцем на магазин: – Тут продавщица работает, которая немного походит на эту Марту.
– А ты не подумал, что Фатима может знать эту женщину? Ведь Шитовка и Староховская рядом.
– Брось, – отмахнулся Лентяй.
– А магазин открытым бросим?
– Ты сделай так, чтобы она его закрыла.
– Хорошо, – Лука задумчиво потер подбородок. – Но мне твоя помощь понадобится.
– Побуду ассистентом, – обрадовался Лентяй, трогая машину с места. – Я толковый.
Спустя некоторое время, переехав мост, «Ниссан», за рулем которого был Лентяй, съехал и остановился на бетонной площадке, окруженной росшими на скалах живописными соснами и елями.
– Пошли, – выбираясь из-за руля, бросил он психотерапевту.
У входа в купель, как всегда, была очередь. Лентяй смиренно встал позади бородатого мужчины и задумался.
– Что дальше? – тихо спросил Лука.
– Я креститься буду, – он выдержал паузу и добавил: – Только так теперь смогу обратиться из Лентяя в Леонида.
– Так тогда нам в церковь, наверное, надо, – едва слышно сказал Лука и показал взглядом наверх.
– Это часовня, – поправил его Лентяй, – в честь иконы Божьей Матери «Умягчения злых сердец». А в купальне отец Николай совершает таинство крещения… Может, в машине меня подождешь?
– Я с тобой, – решительно сказал Лука.
* * *
Арчи открыл глаза и некоторое время смотрел перед собой. Немного полежав, пытаясь вспомнить сон, приподнял голову над подушкой. Скарлет уже не было. Он положил ладонь на простыню. Давно остыла. Потянул носом воздух. Но не смог различить запах кофе, однако расслышал доносившийся откуда-то из глубины дома голос своей второй половины. Приставленная к нему ЦРУ женой Скарлет говорила на английском.
«Странно, кому она может звонить?» – нахмурился он, прикидывая, сколько сейчас времени в Вашингтоне.
– …Пастор, – донеслось до слуха и потом невнятные, неразборчивые слова.
Так его называл очень узкий круг лиц в ЦРУ, среди которых был улетевший накануне в Америку Финли Спенсер. Некогда хороший специалист по «цветным» революциям, беспощадный и жестокий Спенсер превратился в сентиментального дядечку, который со слезами на глазах смотрел мелодрамы и с умилением наблюдал, как в парке слетаются под ноги отведать рассыпанные крошки хлеба голуби.