— Куда вдвоем на одного? Мерзавцы! Пошли прочь, запорю!
Получив неожиданный отпор, двое богато одетых молодых людей отпрянули, изумленно глянули на незнакомца. Один потянул из дорогих ножен легкую саблю, на что Кадан немедленно вложил стрелу в лук:
— Только замахнись, насквозь прошью. Аллах мне свидетель, ты первым за оружие взялся!
Неизвестно, чем бы все это закончилось, если б поблизости не появилось несколько нукеров. Они галопом скакали к драчунам, двое на ходу разматывали арканы. Кадан вздрогнул, поняв наконец, что поднял руку на людей какого-то ханского рода. Но тут между ним и нукерами поднялась в рост фигурка третьего, с окровавленным лицом:
— Не сметь! Прочь! Забирайте этих шакалов, отвезите их к отцу. Его не трогать! Я скоро подъеду.
Один из ханычей, на вид самый старший, злобно оглядел Кадана:
— Я лично вырву твое сердце, щенок! Ты девять раз еще пожалеешь, что поднял руку на сына великого хана! Поехали, Хизра!
Вместе с нукерами ханычи неспешно отъехали в сторону охоты. Кадан онемел. Вырученный им юноша, заметив притороченную к седлу бутыль, попросил:
— Слей мне воды на руки, умыться хочу.
Он долго плескался, смывая кровь и омывая ссадины. Утерся краем изукрашенного чекменя, посмотрел на Кадана, понял его состояние:
— Не бойся, они тебе ничего не сделают. Я сам все отцу расскажу, Тинибек еще получит свое за эту подлость. Мой великий отец тоже не любит подлецов.
— Так ты… и вправду сын великого хана?
— Меня зовут Джанибек. Ты что, никогда нас в Сарае не видел?
— Я там еще ни разу не был. Бабка только в Сарайчик брала с собой прошлой весною. А вы из-за чего подрались?
Губы Джанибека надменно выпятились.
— Мы погнались за одним и тем же сайгаком. Моя стрела остановила его. А Тинибек хотел отнять, говорил, что его выстрел был последним. Решил, что старшему можно все!
— Как же ты перед отцом свою правоту докажешь?
— А у меня жалобщик в мою пользу есть! Вот он! — кивнул ханыч на мертвого сайгака.
Действительно, в животном торчало три стрелы. С черным древком в бедре, с зеленым в боку под кожей, а стрела с окрашенными зеленой краской перьями вошла животному прямо в сердце. Это была его, Джанибекова, стрела.
— Помоги приторочить добычу, — велел молодой хан.
Дождавшись, когда зверь перевесится через седло, еще раз повторил:
— Не бойся ничего! Ты далеко кочуешь?
— Около реки, отсюда прямо на утреннее солнце.
— Жди. После охоты приеду в гости!
Джанибек сдержал свое слово. Он прибыл с большой охраной. Предупрежденная внуком Галия заранее приказала забить жеребенка. Всю короткую ночь горели костры, лился из бурдюков кумыс, звучали песни акына под струны домбры. С тех пор и завязалась крепким узелком дружба между ханским сыном и сыном бывшего тысячного Узбека.