…Оказалось, что не забыли! Поздним вечером два нукера вытащили изрядно похудевшего Андрея наверх, заставили снять вонючее тряпье и обмыться под водопроводной струей, посадили на коня и, тесно следуя по обеим сторонам пленника, доставили за город. В громадной войлочной юрте, вход которой охраняли шестеро безмолвных воинов, его уже ждали великий хан и Тайдула. Джанибек был в изрядном подпитии, мать возлежала в глубине жилища возле большой чаши с вялеными восточными сладостями.
Доставившие грубо толкнули Андрея в спину, заставив пасть ниц. Без каких-либо эмоций на плоских лицах застыли рядом. Небрежным жестом им было приказано выйти наружу.
— Подними голову… как там тебя зовут?!
— Я Кадан, о великий!
— Ты уверен? Хорошо, пока я так буду тебя называть. Ты знаешь, за что сидишь в подвале?
— Любой приказ великого хана — милость для его подчиненного. Если так будет угодно Небу, я готов снова вернуться туда.
Джанибек хмыкнул:
— Почему ты мне не сказал, что твоя мать умерла?
— Любой человек когда-то умирает… Зачем говорить о своем горе другим?
— Но она умерла странной смертью прямо перед твоим возвращением из русского улуса!
— Слуги мне сказали, что она уходила около месяца, великий! Многие так уходят…
— Хорошо. Теперь скажи: у тебя есть брат?
Холодная игла вошла в сердце Андрея. Он наконец понял, отчего впал в немилость. Значит, где-то в чем-то дал зародиться червячку сомнения в сердце хана, значит, теперь все висит на тончайшем волоске!
— Есть. Точнее, был, я не знаю, жив ли теперь. Мать говорила, что очень давно, когда мы еще не могли сесть на коня, какие-то злые люди украли его.
— Как звали твоего брата?
— Талтаном, великий…
Джанибек надолго замолчал, сверля Андрея красноватыми глазами. Неожиданно подала голос Тайдула:
— Вели позвать Керулин!
— Позже, подожди. От ее шариков он может просто сдохнуть. Я же пока для себя ничего не прояснил.
Джанибек хлопнул в ладоши и приказал заглянувшему в юрту нукеру:
— Давай сюда этого старого урусута!
Вскоре перед ханом пал на колени седой как лунь старик. Он уткнулся лбом в кошму, не смея поднять глаз на джихангира.
— Кто ты?
— Я Славко, русский раб из стойбища Амылеев.
— Ты знал детей нойона?
— Да, конечно. Любаня при мне их родила.
— Посмотри и скажи мне, кто это? — негромко повелел великий хан.
Старик наконец-то осмелился разогнуться, бросил взгляд на Андрея. Тень воспоминаний пробежала по его лицу.
— Я не могу сказать вот так сразу… много лет прошло. Пусть он разденется полностью.
Вялыми непослушными пальцами русич развязал бечевки халата. Старик подполз, его палец уткнулся в родимое пятно, начал перемещаться вверх-вниз, пока не замер возле левого плеча.