Юрген Фонберг человек еще совсем молодой, поездке такой даже обрадовался: не каждому человеку посчастливится оказать услугу — пусть и анонимно — самой Императрице Великой. Ну и особо доволен был тем, что пригласил на личный разговор губернатор.
Человек он был аккуратный, скорый на приготовления и собрался за несколько дней. Главный объект в Могилеве, которым они с отцом занимались в то время и который заботил весь город, от простого мужика и бабы до губернатора, была городская баня. Однако основная работа уже выполнена, оставалось устроить печи, а опыта у Фонберга-старшего поболе, нежели у кого-либо.
Иоганн Фонберг, увидев подорожную, подписанную губернатором, возгордился, долго рассматривал ее со всех сторон, читал и про себя, и вслух, приглашал и мать порадоваться за младшего сына. Отпускали они его, хотя и тревожась, но легко. Тем более что в этом городе и Иоганн, и Юрген бывали — строили мост через небольшую, но полноводную речку, и привезли благодарность от тамошнего обер-коменданта, городничего и предводителя дворянства. А вот девица Луиза Пфеффель отпустила его с сомнениями: с одной стороны, такое задание могло весьма полезно сказаться на карьере Юргена, с другой — любовь и время противоречат одно другому. Была еще одна причина, по которой Юргену хотелось побывать в Мстиславле: когда строили мост, обед Моше Гурвичу к реке приносила дочка Ривка, подросток, и если бы не испуганные глаза ее, светящиеся даже в темноте, он бы ее давно забыл. Теперь она, конечно, замужем, еврейки рано выходят, тем более такие красавицы, но увидеть ее хотелось. Вообще-то интерес Юргена был праздный: Луиза Пфеффель была его помолвленной невестой, и родители с обеих сторон уже поговаривали о свадьбе. Однако приглашение в Мстиславль оказалось настолько почетным и важным, что вместе с Пфеффелями решили отложить торжество. Итак, через неделю с тем самым сундучком, с которым когда-то ездил учиться строительному делу в Кельн, в котором он хранил приобретенные в Германии ватерпас, угольник, отвес, рейсшину, шнуры отбивать линии, карандаши, линейки и прочие мелочи, он уже катил на почтовых в Мстиславль.
Выехал ранним утром, а к вечеру, переменив лошадей в Рясне, уже въезжал в город. Спрашивать, где находится Благочинное уездное управление да кто обер-комендант, ему не требовалось, все помнил, а перемены такого рода случаются редко. Вошел, доложился в канцелярии, а уж они, канцеляристы, доложили обер-коменданту. Ну а тот, по-видимому, его так ждал, что не стал звать к себе, а вышел навстречу сам. Да еще и улыбаясь, как родственнику. Что ж, понятно, установить дистанцию и завтра не поздно, а вдохновить человека на большой труд необходимо сразу, сейчас. Однако руки не подал. Впрочем, Фонберг руки его и не ждал — доложился, получил объяснения и задания и отправился в номера, то есть в новые меблированные комнаты, устроенные в городе лет десять назад.