– Ну, вот и хорошо, – улыбаясь, ответил я. – Ты звони, Катюш, не стесняйся.
Еще почти неделю я безвылазно находился на службе, пришлось помотаться по полуострову, побывать на кораблях, в гарнизонах, на освобожденных землях, был и в Киркенесе, и на аэродроме, по которому мы впервые применили наши ракеты. Теперь тут базировалась наша авиация, но следы нашего удара сохранились в виде остовов сгоревших самолетов. Да и Гаврилов здесь со своей группой порезвился, это было видно по кратеру, оставшемуся после того, как в этом месте взлетел склад с боеприпасами. Тут же, сваленные в кучу, раздутые и с вырванными днищами, бочки из-под горючего – все, что осталось после склада ГСМ. Хотел я и до линии фронта добраться, поглядеть, что и как там, но поездку перенес на другое время. Пару раз побывал на К-3, где полным ходом шли работы по установке декораций к предстоящему спектаклю. Если бы у нас было больше времени, мы бы установили радар Казакова, но он не успевал, хотя обещал в июле привезти его на испытание. Из-за загруженности я так ни разу не сходил на квартиру.
Сегодня сам командующий выгнал меня, сказал, чтобы шел и выспался в нормальных условиях. Так что у меня есть двенадцать часов законного отдыха. Я, конечно, не против выспаться в нормальных условиях. За эти десять дней, что я тут, только раз переночевал в своей квартире, и то продрог, хотя на улице июнь, но она была непротопленной.
Подъезжаю к дому, где оставил Катерину, как она там справилась с задачей по обживанию жилища. Она так мне ни разу не позвонила, хотя я раза три-четыре звонил ей, справлялся, как дела. И всегда был один ответ: «Все в порядке, товарищ адмирал».
Подойдя к квартире, я остановился перед дверью, не знал, Катерина дома или нет, дернул дверь за ручку, она оказалась закрытой. Открыв вторым ключом дверь, я зашел в теплую квартиру, значит, здесь появилась хозяйка. В первой комнате был идеальный порядок, чувствовалась женская рука. Я заглянул во вторую комнату, что поменьше, где обосновалась Катерина, там такой же порядок, как и в первой. Самой девушки в квартире не было, должно быть, на дежурстве.
Я решил перекусить, достал из портфеля припасенные харчи, что собрал мой адъютант. Прикрепили мне молодого старшего лейтенанта, он был после ранения, полученного на третий день нашего наступления. И пока он выздоравливает, его определили на штабную работу – то есть ко мне в адъютанты. Я пока не понял, к какому он ведомству больше тяготеет и куда стучит, если только стучит. Может, мне кого-то с подлодки взять? Вряд ли согласятся на такую замену. А может, я зря на парня бочку качу и он нормальный. С этим как-нибудь потом разберусь. И чего он нам приготовил. А приготовил он немало. Кольцо копченой колбасы, две банки рыбных консервов, банка свиной тушенки и банка языков – это из американских поставок, тут же находилась маленькая баночка с яблочным джемом, булка черного хлеба и полкаравая белого, кусок сала, две жирные соленые селедки – ну, это наш продукт. В еще одном кульке был завернут чай, где-то с полкило сахару и маленький пакетик с конфетами. На дне портфеля лежали бутылка виски «Джек Дэниелс», интересно, а это где раздобыл, и бутылка водки, запечатанная сургучом. Не мог вина найти, я что, с девушкой водку пить буду. Вскипятил чайник, заварил себе чаю, открыл банку с тушенкой, отрезал большой ломоть хлеба и положил на него толстым слоем мяса из банки. Ну что же, раз дома никого нет, перекушу и завалюсь спать. Выпить, что ли, грамм сто для поднятия аппетита. Взял стакан, плеснул туда немного виски. Держу в руках и разглядываю его дно сквозь налитую жидкость, а сам думаю о Катерине. Вот сейчас она войдет в эту дверь, что я ей буду говорить. Я же почти в два раза старше ее. Что это, любовь с первого взгляда или просто продолжение когда-то потерянной юношеской влюбленности. А может, это просто ностальгия. Я еще раз посмотрел на дно стакана, добавил еще столько же, выпил. Откусил большой кусок хлеба с тушенкой и как-то нехотя начал жевать, а сам продолжал думать о девушке. И что за отношения у нас, увидел девку, привез сюда, три раза за все это время видел, даже толком не поговорил. Можно сказать, привез и бросил. И зачем тогда надо было срывать ее с насиженного места. Я дожевал без аппетита свой бутерброд, залил его сверху чаем и, не раздеваясь, прилег на кожаный диван. Я просто прилег, а как и когда уснул, не помню. Меня просто выключили, как лампочку. Проснулся оттого, что меня трясли за плечо. Я открываю глаза, это мой адъютант, Андрей.