На ночлег они остановились, проехав от силы километров тридцать. Очередная деревня подвернулась очень вовремя, в тот момент, когда уже начало смеркаться, и трактир в ней, что характерно, имелся. Цену за постой с иностранцев хозяин, конечно, заломил неслабую, однако сейчас это не пугало – завтра они должны были уже оказаться на месте, а там деньги вряд ли понадобятся.
Покормили в трактире, надо сказать, неплохо, только пища была несколько непривычная, вроде того же лукового супа, оказавшегося на поверку жуткой дрянью. Впрочем, курица, жаренная на вертеле, несколько примирила усталых путников с ситуацией – в любом случае куда лучше, чем трескать сухпай. Правда, специй было трагически мало, но с этим можно примириться, тем более что проголодались за день оба, а голод, как известно, лучшая приправа. Вино французское на поверку оказалось жуткой кислятиной, да вдобавок слабеньким, но выбор невелик, и его выхлестали за милую душу.
Ночью восхищение французской деревней резко сошло на нет. Одолели клопы. Нет, не так. КЛОПЫ! Похоже, на подслащенную вредоносными добавками из двадцатого века кровь они сбежались со всего трактира, а возможно, и со всей деревни. Как только погас свет, все это шестиногое воинство поперло на двух усталых путешественников в решительное наступление, как фрицы под Москвой, включая не только наземные силы, но и лихую десантуру. Да-да, именно так – кусачие твари прыгали с потолка, и это было мерзко.
Ночь они провели в том же зале, в котором ужинали. Трактирщик попробовал ворчать… Дурак. Павел, взбешенный Францией вообще и насекомыми в частности, просто взял его за грудки и пообещал прямо сейчас разом окончить его бренное существование в этом мире. Мужик поболтал ногами в воздухе, оценил силу разгневанного постояльца и согласился с тем, что гости могут спать где захотят и даже света при этом не гасить. Он, по сравнению с Павлом, да и с Александром тоже, вообще был мелковат – здесь народ ростом не превышал метра семидесяти примерно, а чаще и того меньше. Нормальная ситуация – потомки крупнее предков, да и просто лучше откормлены, и великаны прошлого чаще всего не превышают среднего роста в двадцатом веке, хотя, конечно, встречались исключения.
В общем, повисев в воздухе, трактирщик не стал больше качать права, и путники провели ночь на лавках, жестких и неудобных, но хотя бы некусачих, радуясь только, что их баулы с вещами закрывались плотно и никаким ползучим гадам в них не проникнуть. А когда взошло солнце и настала пора выезжать, желание провести дезинфекцию трактира путем выжигания насекомых вместе со стенами стало уже нестерпимым. Плюс задницы в седлах с непривычки намозолили изрядно. Ничего удивительного, что утром они выехали злыми, невыспавшимися и потому резкими до предела. Это моментально оценила группа каких-то личностей неопределенного рода занятий, появившаяся на дороге почти сразу после того, как деревня скрылась из поля зрения, то есть после первого же поворота. Не успел рослый оборванец, одетый в отрепья с претензией на элегантность и бывший в этой компании, очевидно, за главного, встав в картинную позу, начать что-то говорить, как по нему и его товарищам числом аж в восемь рож отработали сразу три пистолета (Александр неплохо стрелял с двух рук) с глушителями. Естественно, никто этого не пережил и, похоже, даже не понял, что их убивают. Что хотел сказать незадачливый Робин Гуд, осталось неизвестным – все равно по-французски напарники не понимали. Хотя что там понимать, наверняка банальное «Жизнь или кошелек», если словеса лишние отбросить. Увы, красноречие его подвело, стрельнули бы из-за куста – был бы шанс, а так…