Бонни вообразила себе, как поток света тянется через этот трехфутовый шланг от пылесоса до другого цилиндра, который достаточно далеко отстоял от первого.
— Как видишь, — продолжала Эшли, снова указывая на первый цилиндр, — колпак дайвера имеет выходное отверстие в простую стеклянную трубку, которая оканчивается вблизи кэндлстона. Когда я открываю трубку, кэндлстон всасывает в себя свет дайвера, а якорь удерживает его. Якорь остается здесь, в лаборатории, потому что его энергия большей частью содержится в трубке между цилиндрами, где он цепляется за кристаллические шипы, которые имитируют абсорбирующее действие кэндлстона, но, в отличие от него, они лишь временно удерживают энергию.
Эшли подняла и опустила сжатые кулаки, как бы подтягиваясь на перекладине.
— Эти шипы работают для фотонов как фрикционные зажимы, и они удерживают Деррика на месте. Но через некоторое время, поскольку кэндлстон продолжает притягивать, силы сцепления якоря и дайвера ослабляются, и якорь начинает терять контакт с дайвером. Тогда мы запускаем обратный процесс.
Бонни потрогала шланг. На ощупь он напоминал кварцевое стекло, шершавое и непрозрачное.
— Обратный процесс? То есть вы возвращаете дайвера?
— Да. Я изготовила синтетические фоторецепторы — такие, какие есть в крови у твоей мамы и у тебя, только искусственные. Они умеют превращать световую энергию в живую материю. Вот почему драконы живут так долго — они постоянно регенерируют. Я поняла принцип их действия, проанализировав работу луча Экскалибура. Мне удалось заснять его профиль, хотя у нас он выпускал луч лишь на пару секунд. Я обнаружила, что действие Экскалибура можно обратить, замедлив движение новообразованных тахионов и придав им противоположные пространственные и временные характеристики, то есть сделав из них антитахионы. Когда их скорость стремится к нулю, фоторецепторы заставляют энергию начать процесс реассимиляции, используя закодированную в структуре клетки информацию, которая до сих пор должна существовать в энергетической матрице твоей матери.
Бонни пыталась вникнуть в объяснения Эшли, но научные термины никак не хотели укладываться в голове. Стоило одному из сотен слов зацепиться в сознании, как другое пролетало мимо. Это было все равно что пытаться ухватить рассыпавшуюся связку хвороста.
— Я понятия не имею, что все это значит, — сказала она, — но одна вещь меня насторожила.
— Какая?
— Ты сказала «должна», «должна существовать». Так откуда ты знаешь, что все получится?
Эшли провела пальцем по стеклянной стенке цилиндра.