— Ну да, — подумав, сказала Эшли.
— Что же там такого секретного, в этой пещере?
Эшли нетерпеливо вздохнула.
— За этой дверью — тоннель наружу. Мы когда-то ходили по нему, но, когда привезли оборудование, часть его провалилась в результате небольшого землетрясения, и ходить там стало опасно. Поэтому мы назвали его «Омега», последняя буква греческого алфавита. Это значит: если ты пойдешь туда, то тебе конец. И чтобы девочки не вздумали туда соваться, твой отец крутит там бесконечную запись на ноутбуке. Это аудио с рычанием монстра он скачал из Интернета. Он просто хочет уберечь детей.
Бонни медленно кивнула:
— Я подозревала что-то в этом роде, но почему он не хочет, чтобы ты туда заходила? Может быть, он что-то там прячет?
Эшли провела рукой по спутанным волосам.
— Даже не знаю. Наверное, боится, как бы кто-нибудь не воспользовался лишними ключами, если они будут.
— Ладно-ладно, — засмеялась Бонни, — сдаюсь. А что же с Дерриком и девочками? — Она жестом указала в коридор, снова становясь серьезной. — Ты и вправду считаешь нормальным использовать людей, как морских свинок, против их воли?
Эшли пожала плечами:
— Мне всегда казалось, что они участвуют в экспериментах по собственному желанию. Они не вырываются, не кричат, ничего такого. Мы даем им, что они хотят, в разумных пределах, конечно, а они делают, что мы просим.
— В том-то все и дело. Вы обращаетесь с ними как с животными — вы их кормите, обогреваете и чистите их клетки и взамен уродуете их тела. Неужели ты не видишь, что они люди и они боятся? Если их никто не любит, так с ними можно делать что угодно? — Бонни возвела глаза вверх и молчаливо взмолилась: «Боже, пошли мне нужные слова». Затем, глубоко вздохнув, продолжила: — Я знаю кое-кого, кто их любит, и Он наказывает за плохое обращение с сиротами.
Лоб Эшли превратился в три ряда злых изогнутых морщин, а губы вытянулись в две бледные ниточки.
— Опять речи в духе «Бог любит всех»? Я не хочу ничего слышать. Папочка все время мне толковал об этом и пел «О, благодать», пока я не попросила его заткнуться. Если бы Бог был так милостив и любвеобилен, то Папочке не пришлось бы столько страдать, а я не была этим мозговитым чудовищем. Если бы Бог любил Гальку, ее бы не оставили умирать на берегу в грязном подгузнике, чтобы она грызла камни, до крови раздирая десны. Если бы Бог любил Стейси, извращенец не затащил бы ее ночью в парк, где собирался изнасиловать и бросить на милость других маньяков. Этих детей выбросили на улицу. Никто их не любил, и они были ни на что не годны. А мы даем им понять, что они кому-то нужны, приносят пользу и могут этим гордиться.