— А это что? — Корчнов указал на свежий набросок.
— Немцы днем выбросили в нейтралку лист фанеры. — Найденов подробно рассказал историю со щитом.
— Вот как! — оживленно ответил корректировщик. — Знакомый трюк! Мне, ребята, довелось наблюдать эту хитрость еще раньше на Волге. Это же всего-навсего маскировка. Они прикрыли фанерой то место своего дота, где прорезали в стенке амбразуру. За этим листом фанеры дуло пулемета укрыто или другое что-нибудь. Будьте осторожны, товарищи.
Слова сержанта заставили нас насторожиться. Мы решили сообщить о них командиру взвода и усилить наблюдение за противником.
Вскоре к нам в гнездо пришла Зина. Она остановилась у входа и, улыбаясь, сказала:
— Ну, ребята, у меня все готово, прошу к столу. Никто из нас не знал, что она затевает. Мы молча ждали объяснения, но Зина не сказала больше ничего, а, увидев в руках артиллериста свою схему, спросила:
— Пригодится схема?
— Еще как! Разреши воспользоваться! Я верну ее через несколько дней, попросил Корчнов.
— Возьми, только обязательно верни.
— Будьте уверены.
Корректировщик, получивший столь важный для него план участка обороны немцев, заторопился к себе на батарею, но Зина преградила ему путь:
— Нет, дорогой товарищ, в такой день ни один добрый хозяин не отпустит гостя из дому, не угостив чем бог послал. Изволь вместе с нами отпраздновать День Советской Армии.
— Фу ты, дьявол! Совсем забыл. — Корчнов лукаво подмигнул девушке, хлопая широченной ладонью по висевшей на ремне фляге. — По такому случаю и по чарке не грех пропустить.
В блиндаже мы увидели празднично накрытый стол. На нем стоял дымящийся алюминиевый чайник, в крышке солдатского котелка — ломтики колбасы, на большущей чугунной сковородке — поджаренный шпик, в каске — куски хлеба. Возле каждой из стоявших на столе шести кружек на листке бумаги лежало по два кусочка сахару и по дольке шоколаду.
Зина широким жестом пригласила нас к столу.
— Только чур, пока ничего не трогать, — улыбаясь, сказала она. — Сейчас придут еще два товарища, а Корчнов вам расскажет, как они перцу давали фашистам на Волге.
— Зиночка, разреши хоть один глоток пропустить. Язык помягче будет! попросил Сибиряк.
— Нет! Выпившие мужчины больше нахвастают, чем правды скажут.
Вскоре пришли Романов и Андреев. Мы шумно уселись за праздничный стол. Зина села со мной рядом. Улучив момент, когда на нас никто не смотрел, она крепко-крепко пожала мне руку.
— Володя просил… — Она опустила голову.