А у Александра окончился отпуск, и в октябре он собрался в свою часть, в столицу Болгарии Софию. Аня сказала ему:
— Я пойду работать.
— Как хочешь, — пожал он плечами. — Но это не обязательно. Я матери много денег оставил, хватит прожить до моего возвращения.
Он обнял Аню, прижал к себе, добавил смешливо:
— Хотел тебе денег дать, да подумал: что ты с ними делать будешь? Зачем тебе самой на базар ходить, по магазинам толкаться. Пусть мать ведёт хозяйство. Так что можешь и не работать.
Но Аня не представляла: как это — не работать? А что же делать ей, молодой, здоровой, имеющей образование, когда и рук рабочих не хватает, и специалистов, и голодно, и столько калек после войны!.. Нет, она нашла себе работу сразу после отъезда мужа.
Сначала, конечно, хотела учительствовать в школе. Но в районе ХТЗ школы были украинские. А она никогда не преподавала на украинском языке. В доме её родителей говорили по-украински, брат Денис даже украинцем записался в паспорте, училась Аня несколько лет в украинской школе. Но это — одно, а преподавать — совсем другое. Учила она детей только в русских школах, по-русски. Потому и сейчас искала русскую школу.
А единственная такая находилась на Западном посёлке — окраине района. Да ещё располагалась за местным, знаменитым, недоброй славы Яром. Это был длинный овраг с крутыми склонами, заросшими густым, часто непроходимым кустарником. Внизу протекал ржавый широкий ручей: он брал своё начало из-под стены тракторного завода и, по всей видимости, нёс отходы производства. Этот Яр пересекали всего лишь три или четыре протоптанные тропы, через ручей в одном месте был сооружён дощатый узкий мостик, в других — набросаны камни. Страшные истории рассказывали о судьбах тех, кто рисковал ходить через Яр поздно вечером. Впрочем, даже если это были всего лишь легенды, по темноте ходить там и вправду было страшно.
Всё-таки Аня наведалась в эту школу. Длинное, одноэтажное, барачного типа здание, плохо одетые, измождённые, перенесшие оккупацию учителя… На неё смотрели с изумлением. Она и в самом деле была молодой, нарядной: коричневая, купленная на рынке трофейная юбка в обтяжку, жёлтая блузка с чёрной отделкой под чёрный поясок, туфли на высоком каблуке… Не понравилось там Ане. А, главное, пугало то, что с работы придётся возвращаться вечерами через Яр.
Во время её хождений и поисков кто-то из работников РОНО (районный отдел народного образования) подсказал: идите работать в ФЗО. Так в просторечье называли школы фабрично-заводского обучения. Они были образованы перед самой войной и готовили рабочих массовых профессий до конца пятидесятых, потом были преобразованы в профессионально-технические училища. Конечно, в послевоенные годы был особенно большой спрос на рабочие руки — и для восстановления разрушенных предприятий, и для работы на них. Существовала такая школа и при ХТЗ, срок обучения в ней был 6 месяцев.