Она помолчала, поглядывая на меня пытливо, наконец произнесла тихо:
— Вы можете рассказать… подробнее?
— А стоит ли? — спросил я жестко. — Ваш уютный мирок может… пусть не разлететься вдребезги, но хотя бы потускнеть.
— Я рискну, — пообещала она.
Я создал еще пирожных, сладкого вина, а себе большую чашку кофе и начал рассказывать о великолепном Геннегау, о Тарасконе и его замечательной бухте, где строится мой флот, о кораблях, что очень даже крупнее лодок, о Гандерсгейме с его сотнями королевств, о теплом море, далеких островах, пиратах, загадочных землях по ту сторону океана…
Она слушала внимательно и бесстрастно, однако румянец все же начал проступать на щеках, глаза заблестели, так что я молодец, сумел растормошить ее застывший мир…
— Кстати, — сказал я, — я уж перебрался в гостевые покои…
Она кивнула.
— Мне его величество предложил любезно через посредничество Раймонда Меммингема занимать покои королевы и далее, по крайней мере до тех пор, пока его супруга не прибудет из дальнего монастыря, куда он ее отправил для защиты. Или же пока ее супруг не пришлет за ней надлежащий эскорт.
— Значит, — сказал я, — будем видеться реже.
Она посмотрела с иронией.
— И не надейтесь.
— Ваше высочество?
— Я очень любезно поблагодарила, — пояснила она, — и отказалась, что естественно. Негоже мне занимать покои королевы, не будучи супругой короля Леопольда! Однако я охотно перейду в покои для гостей.
Я сказал кисло:
— Мы теперь два бедных зайчика, лишившиеся своих норок, так что можем найти убежище где-то на юге…
Она сдержанно улыбнулась.
— Вы сами отдали эти норки. И, конечно, очень правильно и своевременно.
— Считаете?
— Вижу, — ответила она.
— Ого!
Она покачала головой.
— Не надо быть провидицей, чтобы понять.
— А я вот не понимаю, — пробормотал я.
— Чего, ваше высочество?
— Почему вы… не дура?
Она в насмешке вскинула брови.
— А я должна?
— Еще бы, — заверил я. — Вы же красивы!.. Исключительно красивы. Просто с ног сшибающе. Хотя вообще-то да, у вас красота какая-то не дурная, а пугающая. Как у снежной королевы… нет, снежной богини! Даже меня вот трясет, а что с остальными?
Она оглядела меня скептически.
— В самом деле трясет?
— Где-то внутри, — заверил я. — Глубоко.
— Ну, разве что очень глубоко, — заметила она. — Не думаю, что замечаете такие глубокости. Человек вы…
— …неглубокий?
— Не замечать глубины, — ответила она, — не так уж плохо. Кораблю, что идет по морю, неважно, сто ярдов до дна или тысяча.
— Вы знаете, — заметил я, — что такое корабли? А чего же я тогда распинаюсь?
Она посмотрела на меня с удивлением.