Впоследствии я неоднократно видел Жозефину Бейкер и неизменно восхищался ею. Несколько лет тому назад она все еще пела «J'ai deux amours»[5], но теперь уже одетая — на ней были облегающее платье с блестками и головной убор из разноцветных перьев (прежде-то она очень коротко стриглась и так поливала волосы лаком, что они не рассыпались даже в самом буйном танце).
В какой-то момент она заметила, что один из зрителей разглядывает ее в бинокль. «Не надо бинокля, господин, — обратилась она прямо в зал, и в голосе ее звучала легкая грусть, — сохраните свои иллюзии».
«Я женщина на тысячу процентов, — любила повторять Жозефина, — и потому бросаюсь прямо в объятия зрителей, ведь я их всех обожаю». А тем, кто хулил ее за «бесстыдство», «за вихлянье задом», не без иронии возражала: «Не завидую тем, у кого зад столь скучен и безлик, что на нем можно только сидеть».
Еще одна известная женщина-вамп по прозвищу Мануш была с Жозефиной на «ты», равно как с великим Чарли, Ивом Монтаном, Марселем Ашаром, Мендес-Франсом, не избежавшими ее чар. Прежде чем стать почти законной супругой марсельского короля наркобизнеса, она одарила своей любовью многих английских лордов, знаменитых профессоров, прославленных художников. С ней распивали шампанское «мошенник века» Ставиский, Жан Кокто, Саша Гитри. В ее гардеробе некогда было одиннадцать норковых шуб и несчетное количество пар туфель из крокодиловой кожи.
Но когда я брал у нее интервью, от голубоглазой женщины со вздернутым носиком, чувственным ртом, длинными светло-каштановыми волосами и соблазнительной грудью, какой она изображена на портрете Ван Донгена, уже ничего не осталось. Мануш совсем опустилась, толпы любовников растворились в винных парах. В одутловатом лице и расхлябанной походке не было и следа прежнего очарования. Только ум ее, дерзкий и немного циничный, казалось, не потускнел с годами.
— Какие у вас сохранились воспоминания о первом мужчине в вашей жизни?
— Никаких. Слишком давно это было.
— Из всех ваших связей со знаменитостями какая сыграла наиболее важную роль в вашей жизни?
— С гангстером, отцом моего сына.
— А не страшно было быть подругой бандита?
— Ничуть, наоборот, все меня боялись. Теперь же, когда я одна, некоторые позволяют себе хамить.
— Что вы больше цените — любовь или дружбу?
— Пожалуй, любовь. Дружба вообще встречается крайне редко.
— Что у вас осталось от прежней жизни?
— Воспоминания — по-моему, это немало, — здоровье, а главное — чувство юмора.
— Но у вас есть о чем жалеть?
— Нет, я хорошо прожила, и, доведись мне родиться снова, я бы ничего не изменила.