— Почему ты всегда думаешь только о себе? — слова вылетели у Ирины неожиданно даже для неё самой.
— А почему я не должен о себе думать? — искренне удивился Тополь. — Каждый человек ищет, где ему лучше, это же естественно.
— Сём, я так больше не могу, — потерянно прошептала Ира, и её зелёные глаза наполнились слезами. — Иногда мне кажется, что ты меня действительно любишь, а иногда — что я для тебя значу не больше, чем эта подушка, — она кивнула на думку и с силой закусила губу. — Я устала от бесконечного ожидания, от неизвестности, от того, что ты можешь пропадать неделями, не давая о себе знать даже телефонным звонком, а потом вдруг свалиться как снег на голову и вести себя так, будто ничего не произошло.
— Ты постоянно хочешь очертить круг, за грань которого мне нельзя выходить. Но это же дикость! — возмутился Семён. — Ирочка, кто ты такая, чтобы я плясал под твою дудку и давал тебе отчёт, где и с кем я нахожусь?
— Я истратила на тебя целый год своей жизни! — с обидой бросила она.
— Я тебя об этом не просил, так что теперь нечего искать крайнего, — спокойно парировал Семён.
— Ты бесчувственный эгоист, Тополь! — Ирина тряхнула своими короткими медно-рыжими кудряшками. — Тебе всё равно, что происходит с другими людьми, ты думаешь только о себе и чувствуешь только свою боль, чужая боль тебя не интересует, потому что ты толстокожий! — крикнула она.
— Если тебе нужно, чтобы кто-то облегчал твои страдания, ищи себе медбрата, а не юриста, — не остался в долгу Семён. — Я к тебе в няньки не нанимался. Ты ещё не жена, а уже устраиваешь мне такие сцены, будто у нас за плечами двадцать лет семейной жизни! Какого чёрта ты ошивалась около меня целый год, если я настолько плох, как ты говоришь?! — Тополь зло полыхнул глазами. — Сначала ты сама навязываешься на мою шею, а теперь пытаешься доказать, что я твой должник. Я тебе ничего не должен и ничем не обязан. Не нравится — вперёд, скатертью дорога! — неожиданно он вскочил на ноги, схватил Ирину за запястье и, рывком стащив её с дивана, подтолкнул по направлению к дверям. — Катись. Мне твои истерики здесь ни к чему!
— Ты меня… прогоняешь? — с ужасом прошептала Ирина.
— Нет. Даю время подумать, — сухо отозвался Семён. — Если ты укротишь свои аппетиты и перестанешь ограничивать мою свободу, я буду рад встречаться с тобой и дальше. Если же нет — пеняй на себя и считай, что мы незнакомы.
— Ты хорошо подумал? — неожиданно огромные зелёные глаза Ирины превратились в две узкие щели.
— Это угроза? — Семён с презрением скривил губы. — Ах, как я испугался! Кто бы мог подумать, что у тебя есть когти! Смотри, не обломай!