— А зачем они к трубе пошли?
— А ты спроси!
— И крепко тебе досталось?
— Пока я заявление по собственному желанию не написала, эта грымза не угомонилась. Как сейчас помню, Надеждой Фёдоровной её звали, и фамилия редкая — Тополь, ни с кем не перепутаешь. Понимаешь, с торца садика у водосточной трубы ещё по осени одно колено отвалилось. Сначала вроде хотели сразу сделать, а потом чего-то проволынились, — Лариса переступила из ледяной слякоти на сухое место. — Нам-то, может, и ничего, а для этих коротышек — целый водопад. Вот они и обрадовались. Варежки поснимали, ручки под воду, и — ага!
— Ну, отмазалась бы, сказала, что, мол, ничего не видела, ничего не знала.
— От такой, пожалуй, отмажешься, она же за свою кровиночку удавит и не охнет. Не женщина, а броневик какой-то! — от воспоминаний о недавней неприятности Ларису аж передернуло. — То, что мне удалось отделаться увольнением — моё счастье. Этот танк в юбке собирался подавать в суд, насилу её уломали не раздувать скандала. Правда, у её мальчишки тогда из-за этих водных процедур такая ангинища была — мало не покажется. Но и мне небо с овчинку, еле-еле ноги унесла. Хорошо, упросила заведующую статью в трудовую не проставлять, сама уволилась, а то бы меня с такой записью ни в один приличный садик больше воспитательницей не приняли.
— Да ты что?! — выкатила глаза Вика. — Бывают же такие экземпляры!
— Нет, Вичка, таких больше не бывает, такая, как эта, одна на целом свете, — Лариса втянула щёки и коротко причмокнула.
— Н-да, за такой мамашкой как за каменной стеной. Не хотела бы я оказаться у неё на пути. Если такая всерьёз возненавидит… — Вика выразительно поиграла бровями.
— Возненавидит — полбеды, — Лариса достала из кармана пару серых вязаных варежек. — Вот если такая всерьёз полюбит, тогда это будет беда по-настоящему.
* * *
— Я могу войти? — несмотря на вопросительную конструкцию предложения, женщина, перешагнувшая порог школьного кабинета, отнюдь не собиралась дожидаться чьего-либо позволения. — Моя фамилия Тополь, я мать Семёна. А вы, насколько я понимаю, руководитель группы продлённого дня?
Уверенно пройдя к первой парте, Надежда Фёдоровна отодвинула низенький стульчик с деревянным сиденьицем и легко опустила на него своё полное тело. Глядя на эту приземистую женщину с решительными манерами и вздёрнутым подбородком, никто не мог бы подумать, что ей всего двадцать девять. Невысокого роста, с тяжёлым пучком светлых волос и несколько надменным взглядом, она выглядела по крайней мере на тридцать пять. Излишне заплывшая в плечах, с пронзительно-серыми глазами, она обладала массой исключительно женских черт, каким-то невероятным образом сложившихся так, что за каждым её жестом и взглядом сквозило нечто по-мужски тяжёлое и непреклонное.