— Когда в окна и двери начнет врываться спецназ? — деловито осведомился Никита.
— А вот этого слова я не знаю!
— Что, даже нет организации, обеспечивающей спокойствие граждан?
— Не волнуйся, есть. Только я туда не обращалась.
— Почему? Очень правильное поведение. Подозрительный тип, защита жителей от потенциальной опасности. Если твои сомнения глупы, ничего страшного не случится. Посмотрят, допросят, извинятся. А вот если ты права — такие перспективы открываются! Ого-го! Спасительница отечества, слава, восхищение и мальчики вокруг!
— Вот это мне нравится, — согласилась Лиза. — Чувствуется нешуточная злость. У тебя опасения больше насчет моего поведения с самцами, чем страх перед врагом и разоблачением.
Никита внимательно посмотрел на сидящую напротив полуголую девушку, едва прикрытую простынкой, ощущая нешуточное оживление ниже пояса без всякой связи с происходящим. Не врал раньше — он от нее натурально балдел, и дело даже не в том, что только что вернулся из армии, где женский пол был представлен исключительно замотанными в темные платки и бесформенные платья мусульманками, которых трогать не рекомендовалось категорически во избежание крупных неприятностей. Так уж повезло: нарвался на не такую, как все. Не зря прогулялся. Совершенно она права, если бы от него зависело, он бы вообще из кровати не вылезал и ее бы не выпускал. На фиг ему сдались все эти открытия и секретные документы, которые все равно унести нельзя. А вот девушка — да. Очень даже интересная.
Он мысленно перекрестился, чем особо не баловался, не очень-то и веря в Бога, и начал говорить. Весь монолог занял минут десять, после чего последовало несколько конкретных вопросов. Устройство прибора Лизу не интересовало, да он и не смог бы ничего толкового сказать, а вот как живут в его Москве, она хотела выяснить в подробностях. Деньги ее нисколько не удивили, проблемы тоже.
— Ну и что теперь? — спросил Никита, когда она замолчала и уставилась куда-то в район его пупка.
— Спать будем, — гибко потянувшись и залезая к нему под бок, рассеянно сказала Лиза. — Ты меня успокоил, вторжения не ожидается, матерых разведчиков тоже. Завтра обсудим. Утро вечера мудренее. У вас так говорят?
— В том-то и странность, что язык точно такой же. За двести лет — и никакой разницы. Нет уж. Надо выяснить все до конца. Излагай мысли.
— А может, поспишь? Ну, как хочешь. Я думаю так, — пристраивая голову на его руке, сообщила она, — пока… — Она подчеркнуто повторила: —…пока привлекать посторонних умников и специалистов не будем. Попробуем поработать вдвоем. Я тебе покажу все, что захочешь, и объясню непонятное. Заодно слегка улучшим твое здоровье и возможности. И в глаза бросаться не будут в дальнейшем твои странности, и самому неплохо.