Спускался Павлов и в подвалы. Он обшарил все закоулки. «Индивидуалка» забилась в свою каморку, но, конечно, не осталась незамеченной, как и те трое, обросшие щетиной, которые тоже полагали, что притаились. Но сержант не стал тратить времени на долгие разговоры, он только еще раз коротко расспросил про «гитлеровцев.
Итак, картина ясна. Противника в доме больше нет. Управились быстро, пожалуй меньше чем за час.
Зато какого огромного напряжения потребовал этот час! Во всяком случае, устали больше, чем после боя…
Выбрав удобные для наблюдения места, Павлов расставил людей. Глущенко и Александров будет следить за площадью, Черноголов — за частью двора, примыкающего к подъездам. Передышки быть не может — атаку следует ждать каждую минуту.
А теперь надо послать донесение и приготовиться к обороне.
Вырвав из блокнота листок, Павлов нацарапал огрызком карандаша:
„Командиру батальона капитану Жукову.
Дом занял. Жду дальнейших указаний.
Сержант Я. Павлов“.
— Давай, Калинин, неси быстрее комбату.
Калинин скрылся за дверью, и тотчас же совсем близко поднялась сильнейшая стрельба. Она шла где-то рядом, и пули еще чаще стали шлепаться о стены дома.
Сжалось сердце. Неужели Калинин погиб? А ведь все шло так хорошо!
Кто же доставит в батальон донесение? Послать второго человека? И весь этот дом-громаду оборонять втроем?..
Но долго раздумывать не пришлось.
— Идут! — раздался тревожный голос Александрова, наблюдавшего из окон второго этажа.
На площади появились темные фигуры. Их из окна хорошо видно.
Это ползли, плотно прижимаясь к земле, фашисты. Наконец-то они разобрались, что упустили ничейный дом, и теперь решили возместить утрату. Вражеские солдаты подползают медленно, с длительными передышками. При свете луны их даже можно пересчитать — десятка полтора, не меньше.
Александров и Глущенко заняли позиции на первом этаже у окон, выходивших на площадь. Оконные проемы быстро превращены в подобие амбразур. Для этого пригодилось все, что попало под руку: и батарея центрального отопления, валявшаяся посреди комнаты, и книги — их здесь много.
Не с легким сердцем два бойца закладывали окна томами Большой Советской Энциклопедии и собраниями сочинений Горького.
Не с легким сердцем смотрел на эту амбразуру и помогавший им сержант Павлов. Правда, не так уж много книг прочел он на своем веку. Но (все прочитанное даже в детстве крепко засело у него в голове. Уж если он что запоминал, так на всю жизнь! Случалось, в часы отдыха глядел он в выцветшее от летней жары высокое небо, где виднелось только одинокое облачко, и ему вспоминались стихи, заученные в давнюю школьную пору: