Миновали две недели. В перестрелках, в томительных ожиданиях вражеских вылазок… И за всем этим — тревожные мысли не покидали людей, хотя вслух старались не высказываться. Лишь все чаще ребята стали спрашивать друг друга: не слыхать ли про тех разведчиц?
— Может, они вернулись другой дорогой? — неуверенно замечал кто-нибудь.
Маловероятно. Наиболее удобный путь — короткий и знакомый — лежит именно через их дом. А раз девчат так долго нет…
Велика же была радость, когда обе девушки наконец появились. Такие же бодрые и веселые, как и две недели назад.
Первыми встретили их находившиеся в боевом охранении Мурзаев и Тургунов.
В ту ночь шел проливной дождь. Перепаханная снарядами площадь представляла собой оплошное болото. Вдруг Мурзаев увидел — нет, не увидел, а скорее почувствовал, что по этому месиву пробираются две фигуры. Вот они уже преодолели замаскированный проход в проволочном заграждении… Вот они уверенно-ползут через минное поле прямо на секрет… «Так и попадают в языки», — подумал постовой, решив, что это ползут фашисты. Он толкнул находившегося рядом Тургунова и с силой стал дергать провод.
Теперь посты имели сигнализацию. Через подземный ход протянули проволоку и к ней приладили звонок. И все знали: раздается один звонок — постовой вызывает сменщика, два звонка — значит, увидели нечто подозрительное. Ну, а если трезвон — тогда известное дело: тревога!
Те, (кто бросились на звонок Мурзаева, возвратились с полпути: навстречу по подземному ходу пробирались знакомые разведчицы.
Девушки промокли до нитки, но сменить одежду или обсушиться им не удалось, хотя Янина с Наташей предлагали свои услуги.
— Были за вокзалом, нанимались к немцам стирать белье… — многозначительно отвечали они на расспросы.
Разведчицы первым долгом взялись за телефонную трубку, а затем, в сопровождении Рамазанова, поспешили к ходу сообщения.
Они очень торопились в полк.
О лейтенанте Иване Лосеве шла в полку молва как о мастере по части «языков». Пожалуй, во всей дивизии немногие имели на своем счету столько взятых живыми гитлеровцев.
Вряд ли кто из товарищей Лосева по комсомольскому общежитию на строительстве Коксохимкомбияата в Губахе мог предположить, что в этом сероглазом крестьянском пареньке раскроется талант разведчика. Ведь его иначе и не звали, как «лапотник». Да он и не обижался. Он охотно рассказывал, что перед тем, как попал на уральский завод, плел лапти. И был виртуозом этого дела в своем селе Кобляки за Пензой, где когда-то другой обуви и не знали. Попробуй из длинного — метра на четыре! — лыка сплести ступни, или босовики, или топыги, да так, чтоб со счету не сбиться, не то концы с концами не сведешь. А их, концов-то, целых пять! И вот этот «лапотник» оказался лучшим слесарем-электриком.