— Садитесь, — сказал он и смахнул какую-то одежонку, расчищая себе место на диване.
Я вытащил из кресла-качалки обрывок газеты и сел. Поскольку Гилд не снял шляпу, я последовал его примеру.
Нунхайм подошел к столу, где стояли две стопочки и пальца на три виски в пинтовой бутылке, и предложил:
— По рюмочке?
Гилд скривился.
— Только не этой блевотины. Чего это ради ты заявил мне, что знаешь эту Вулф только в лицо?
— Так оно и есть, лейтенант, это сущая правда. — Он дважды стрельнул глазами в мою сторону. — Может быть, я когда и сказал ей «Здравствуйте» или там «Как поживаете», или что-то вроде того, но ближе я ее не знал. Истинная правда.
Женщина в алькове издала иронический смешок, но веселья на ее лице не было. Нунхайм живо повернулся к ней и сказал визгливым от ярости голосом:
— Ладно же! Только раскрой рот — я тебе зуб вырву.
Она размахнулась и швырнула сковородку ему в голову. Сковорода пролетела мимо и ударилась в стенку. Стена, пол и мебель украсились новыми, свежими пятнами от жира и яичных желтков.
Он рванулся к ней. Мне и вставать не понадобилось — достаточно было только выставить ногу, и он растянулся на полу. Женщина схватилась за разделочный нож.
— Кончайте! — прорычал Гилд. Он тоже не встал. — Мы пришли сюда побеседовать, а не любоваться этой низкопробной комедией.
Нунхайм медленно поднялся на ноги.
— Она меня с ума сводит, когда пьет, — сказал он. — Целый день меня изводит. — Он поводил правой рукой. — Кажется, запястье вывихнул.
Женщина прошла мимо, не взглянув в нашу сторону, зашла в спальню и хлопнула дверью.
Гилд сказал:
— Может, если перестанешь волочиться за другими бабами, то и с этой будет меньше проблем.
— Что вы имеете в виду, лейтенант? — Нунхайм изобразил удивление, невинность и даже обиду.
— Джулию Вулф.
Теперь бледный человечек был возмущен.
— Лейтенант, это ложь! Да всякий, кто скажет, что я когда-нибудь…
Гилд прервал его, обратившись ко мне:
— Если желаете ему врезать, мешать не буду, хоть у него и ручка болит. Да он и при здоровой руке вломить как надо не может.
Нунхайм протянул ко мне руки.
— Я не хотел сказать, что вы лжете. Я хотел сказать, что, может быть, кто-то ошибся…
Гилд снова прервал его:
— То есть, ты бы от нее отказался, даже если бы она сама к тебе пришла?
Нунхайм облизнул нижнюю губу и с опаской посмотрел на двери спальни.
— Ну-у, — сказал он негромко и осторожно. — Конечно, она была высший класс. Вряд ли отказался бы.
— Но заарканить ее никогда не пробовал?
Нунхайм дернулся, потом повел плечами.
— Вы же понимаете. Когда мужчина гуляет, охота всего попробовать.