К 2002 году дон Каноза успел так насолить венесуэльскому президенту Уго Чавесу, что никто бы не усомнился в причастности приверженцев последнего к организации покушения на короля Маленькой Гаваны – казначея венесуэльских генералов-заговорщиков и посредника между ними и ЦРУ. Хронологически момент, выбранный Маорицио для ликвидации объекта, совпал с возвращением Чавеса к власти. Сего факта было достаточно, чтобы не в меру подозрительный дон Франческо из Нью-Йорка, разочарованный последними «работами» своего высокооплачиваемого киллера, в которых никак не прослеживался его «фирменный стиль» и «узнаваемый почерк», усомнился в причастности кисти Мао к рукояти того оружия, что лишило жизни главного врага итальянцев в Майами.
Репутация Маорицио в глазах дона Франческоуже не казалась незапятнанной. Она была подмоченной до основания. И не только постоянными жалобами старого друга Вито Банатти из Майами. Дон Франческо и сам видел, что Мао утратил хватку. Тянет резину и ропщет на судьбу. Будто ждет, что за него его работу выполнит кто-то другой.
Так и вышло в истории с теми дебилами, что облажались на вилле Вертуса. Их «кокнули» люди Канозы. А ведь это должен был сделать он, человек Лукези. А что произошло с Диком-долгоносиком по прозвищу Цезарь, племянником Вито? Кто знает. Мао уверяет, что именно он отравил предателя Дика его же пилюлями. Но все видели лишь взрыв вертолета над плавучим казино Орландо Канозы. И что бы там ни плел фантазер Мао, все запомнят только обломки разорвавшейся в небе «вертушки». Его или опередили снова, либо он дурак, который не понимает, где нужна тихая и безымянная ликвидация, а где демонстративное лишение жизни с итальянским акцентом. Определенно Мао не просто устал, он потерял нюх.
От такого мнения веяло несправедливостью по отношению к верному Маорицио. Но подстраховаться с достоверными для дона Франческо доказательствами, уничтожающими обидное недоверие крестного отца, все же было необходимо. Только прямое свидетельство участия Мао, а значит коза ностры, в этом деле устроило бы семью Лукези. Дон Франческо больше не желал терпеть никакой двусмысленности. Сила, если она не видна, не вызывает ни страха, ни уважения…
Раболепская покладистость, с которой мисс Флорес вызвалась обслужить мистера Канозу, могла поразить лишь романтика, далекого от прагматизма старлетки. Убегающие годы почти всегда заставляют стареющую красавицу ускорять шаг и, задыхаясь, переходить на невыносимый спринт. Но дистанция сокращается вместе с жизнью, а хвост чудесной жар-птицы, за который так хочется ухватиться, может либо обжечь, либо оказаться полной иллюзией. Стоило бежать трусцой. Это куда полезнее для здоровья. А зачастую трусцой на марафоне обгоняют даже жар-птиц.